— А ну молчать!!! — внезапно рявкнул Кружевский. Строй в недоумении замер. Костюк на всякий случай втянул живот.
— По списочному составу сорок пять человек, — напряженно-торжественно, как на параде, заявил лейтенант. — В строю находятся…
— Сорок шесть? — пискнул кто-то и осекся. Лейтенант свел густые черные брови.
— Фамилия? — выкрикнул визгливо.
— Антошкин я… — подумав, сообщил говорливый. — Ну, в смысле… рядовой Антошкин.
— Выговор перед строем, рядовой Антошкин! — рубанул лейтенант.
«Ну и дурак», — подумал Зорин.
— И чего мне с ним делать? — еще раз подумав, поинтересовался провинившийся.
— Носить и думать, — объяснил подошедший взводный политрук Максимов — мужчина плотный и солидный. — А трепаться будем, когда вас попросят, бойцы. А когда говорит старший по званию, всем молчать и внимать. Ясно?
— Так точно, — отозвался взвод через одного.
А дальше была пафосная политинформация с уклоном в агитацию и разъяснение текущей политики партии в отношении немецко-фашистских захватчиков и жителей украинских областей, по которым в ближайшее время будет победоносно шествовать Советская армия. Ровно, Луцк, Львов, Тернополь. Области непростые, — объяснял командир взвода и примкнувший к нему политрук. — В 39-м большинство из них насильно оторвали от Польши и присоединили к Советскому Союзу. Объяснить за два года населению необходимость строительства социализма удалось не в полной мере. Три года эти территории томились под фашистскими захватчиками, а в ближайшее время снова станут советскими, так что к населению, среди которого есть фашистские пособники, и относиться следует соответственно. — Политинформацию слушали вполуха. В заключение бурят Малыгов из первого отделения выпал из строя, нечаянно уснув. А потом как мог объяснял возмущенным офицерам, что стоять неподвижно он может недолго, а тем более когда говорят какие-то непонятные слова…
* * *
Зорин обходил солдат своего отделения, ловя себя на мысли, что невольно копирует комиссара Боева и лейтенанта Кружевского. Уставшие от бесчисленных построений бойцы уже зевали, переступали с ноги на ногу. Он выстроил их по полной амуниции — в новенькой полевой форме образца минувшего сорок третьего года со стоячим воротом, с вещмешками, со скатками, вооруженных самозарядными винтовками Токарева, на которых еще блестела заводская смазка. Оружие поступило в войска недавно — свежая разработка с коробчатым магазином на десять патронов и скорострельностью тридцать выстрелов в минуту. Помимо карабинов, в отделении имелся ручной Дегтярев. Почетное звание пулеметчика и счастье таскать на себе эту тяжесть весом в десять килограммов досталась Федору Игумнову.