Левиафан (Вестерфельд) - страница 47

Впрочем, не могут же немцы и австрияки быть настолько глупыми, чтобы начать войну из-за одного-единственного убитого вельможи? Жестянщики напоминали Дэрин мать Ньюкирка: до смерти боялись фабрикатов и обожали механизмы. Неужели они правда надеются, что толпа шагающих машин и жужжащих аэропланов способна противостоять объединенной дарвинистской мощи России, Франции и Британии?

Дэрин Шарп тряхнула головой, выкидывая из нее мысли о войне. Конечно, они не посмеют.

Она отвернулась от плавающих внизу обломков и двинулась вслед за Ньюкирком вниз по пульсирующему борту «Левиафана».

Алек шел через рыночную площадь Линца, и по спине у него бегали мурашки. Нет, ему и раньше приходилось бывать на городских рынках с их шумной суматохой и букетом сомнительных ароматов, исходящих от боен и трактиров. По-своему было даже интересно любоваться рынком из окна кареты, но гулять в таких местах самостоятельно, да еще и пешком, Алеку пока не доводилось.

Мимо то и дело проезжали паровые повозки, обдавая прохожих горячим выхлопом. Они везли мешки с углем, клетки с истошно орущими курами и великое множество самых разнообразных продуктов. Алек засмотрелся на повозку и чуть не упал, поскользнувшись на гнилой луковице. Два здоровенных грязных парня пронесли на длинном шесте чью-то освежеванную тушу. Вьючные мулы, груженные огромными связками хвороста и дров, несколько раз едва не сбили принца с ног…

Но хуже всего были горожане. Алек думал, что за две недели в рубке шагохода он привык к тесноте и запаху немытых тел, но тут, в Линце, сотни простолюдинов ломились на субботний рынок, дерзко толкая принца, наступая ему на ноги и не пытаясь при этом даже извиниться.

На каждом углу оживленно торговались, не стесняясь в выражениях. Похоже, без ругани тут вообще нельзя было ничего купить. Те же, кто не занимался торговлей, болтали о каких-то чудовищно скучных вещах: летняя жара, урожай клубники, здоровье любимой свиньи…

Эта бесконечная пустая болтовня — свидетельство того, насколько ничтожна жизнь простолюдина, решил Алек, но все равно бессодержательность разговоров приводила в уныние.

— Они что, всегда так общаются? — тихо спросил он графа.

— Как?

— Ну… так банально…

Какая-то старуха толкнула Алека и вместо извинений обложила бранью.

— И так грубо, — добавил он обиженно.

— Жизненные интересы большинства людей не простираются дальше тарелки супа, — усмехнулся Фольгер.

Под ноги Алеку подвернулась втоптанная в грязь газета. Он мельком глянул на нее и снова обратился к графу.

— Фольгер, но ведь они наверняка знают о случившемся с моими родителями и о том, что скоро начнется война. Неужели им действительно все равно? Или они притворяются, будто ничего не происходит? Как вы полагаете, граф?