На этот раз солдаты раздумывали недолго. Дружно развернувшись, они галопом поскакали к реке. Легкая кавалерия ничего не могла противопоставить орудию и броне штурмовика.
— Ваше высочество! — раздался из интеркома голос Бауэра. — Я вижу мастера Клоппа! Он прямо перед нами!
Алек резко отжал оба рычага — почти так же, как накануне. И как вчера, правая нога встала твердо, а левую куда-то понесло, но теперь принц знал, что делать: он развернул шагоход в сторону заноса и распределил вес на обе ноги. Взметнулось облако густой пыли пополам с ошметками колосьев. Штурмовик, пробежав по инерции еще несколько шагов, с грохотом остановился. Снизу уже доносились голоса и лязганье лестницы. Алек услышал, как открывается нижний люк. Кто там? Фольгер? Клопп? Очень хотелось выглянуть в люк рубки, но он не мог отойти от рычагов. Пыль, поднятая шагоходом, уже почти рассеялась, и Алек видел вдалеке блеск шлемов. Кавалерийский отряд держался на почтительном расстоянии, но не уходил. Может, дать в воздух пару пулеметных очередей, чтобы думали быстрее?
— Юный господин!
Алек развернулся в кресле.
— Клопп! С вами все в порядке?
— В целом — да.
Механик поднялся в рубку. На его изодранной куртке виднелись пятна крови.
— Вы ранены?!
* * *
— Не я. Фольгер поймал пулю в плечо. Сейчас им занимается Хоффман. Нам надо уходить, сударь, и немедленно, — скоро сюда явится подкрепление.
Алек кивнул.
— Куда пойдем?
— Сначала обратно к реке. Керосин все еще там.
— Да. Верно.
Пыль снаружи окончательно осела. Дрожащими руками Алек снова взялся за рычаги. С каким удовольствием он передал бы управление учителю! Но Клопп сидел весь красный, тяжело дыша, и рассчитывать на его помощь не стоило.
— Не волнуйтесь, Алек. Вы все сделали как надо.
— Я опять чуть не разбил штурмовик!
— Но не разбили же. «Чуть» не считается. Клопп хрипло рассмеялся.
— Помните, я говорил вам, что все падают, когда впервые в жизни пытаются пустить шагоход бегом?
Алек скривился. Штурмовик бодро шагал через поле, приближаясь к реке.
— Такое не забудешь, учитель.
— Так вот, обычно все падают и при второй попытке, юный господин.
Смех Клоппа перешел в кашель. Он сплюнул и закончил:
— За исключением вас, ваше высочество. К нашему счастью, за рычагами шагохода вы — истинный Моцарт!
Алек не ответил. Он не чувствовал гордости, особенно при воспоминании о лежащем во ржи мертвом кавалеристе. Это был имперский солдат, который просто выполнял приказ, не особо задумываясь над его смыслом. В хитросплетениях высокой политики убитый понимал не больше, чем простолюдины из Линца, что не помешало ему расстаться с жизнью.