Волшебница опешила.
— Ты его изменила. — Она попыталась объяснить происшедшее. — Ты изменила саму сущность заклинания. Но как тебе это удалось?
Нармора улыбнулась.
— Я не так поняла символы в книге и создала что-то новое?
Потолок прямо над Андокай разрушился, и зеленый шар устремился вниз — теперь заклинание преследовало того, кто его сплел. Волшебницу засыпало обломками камней, и она исчезла в облаке белой пыли.
Кусок мрамора ударил Нармору в плечо, и в этот момент она ощутила сильную боль в животе.
Колени полуальвийки подогнулись, и она со стоном осела на пол, обхватив руками живот. Штаны у нее потемнели от теплой жидкости.
«Нет!»
Нармора коснулась ткани, и кончики ее пальцев испачкались кровью. Ее бросало то в жар, то в холод.
— Нет! Боги, не отнимайте у меня ребенка! — в отчаянии закричала она.
Глаза полуальвийки почернели, по лицу вновь потянулись темные тонкие линии — наследие матери.
Девушка попыталась подняться на ноги, опершись на колонну, но ее руки скользнули по гладкому мрамору и она упала на живот. Нармора почувствовала, как что-то внутри нее разорвалось. Она скорчилась на полу и закричала от боли и отчаяния, а околоплодные воды продолжали течь из ее тела.
* * *
На прокаженного, чье лицо было скрыто усеянной желтыми пятнами повязкой, никто не обращал внимания. Только время от времени отдельные посетители таверны бросали ему монетки, и больной, униженно кланяясь, поднимал милостыню с пола.
— Вот, ешь и проваливай. — Трактирщик поставил перед ним самую щербатую миску и самый потрескавшийся стакан, тщательно следя за тем, чтобы не прикоснуться к руке больного в порванной перчатке.
Посуду придется выбросить, а еще нужно будет потратиться и протереть стол и лавку дорогим уксусом. Если отказать в помощи прокаженному, накличешь на себя гнев Паландиэль, а это выйдет еще дороже, так что выбора у трактирщика не было.
Больной, скуля, поклонился — видимо, язык у него уже сгнил, поэтому несчастный не мог говорить.
За соседним столиком сидели две женщины и мужчина. Они о чем-то тихо беседовали. Их слов никто не слышал, а на прокаженного внимания они не обращали.
— Понятия не имею, кто их нанял, — раздраженно говорила блондинка.
— Я так и думал, — кивнул мужчина. — Фруд и Грансельм ничего не собирались сообщать гильдии о своем задании, ведь хотели оставить все деньги себе. — Он подлил вина в стакан и удовлетворенно ухмыльнулся. — Что ж, они это заслужили, жадные ублюдки.
— У этой железной статуи прямо какой-то нюх на нас, — пожаловалась брюнетка. — Если поблизости нет стражников, он-то обязательно появится. Под этими доспехами скрывается какое-то чудовище, вот что я думаю.