- Я хочу понять… что такого может сделать ребенок… чтобы отец от него отказался?
- И на такой простой вопрос ты так долго придумываешь ответ? - с ядовитой горечью фыркнул он. - Так не мучайся, я тебе объясню. Ребенок должен просто предать своего отца.
Он резко отвернул голову к стене, и крепко стиснул руки в кулаки, чтобы произвольно удлиняющиеся когти не выдали его душевной боли.
Ох, вампир, как я тебя понимаю. Думаешь, раз я бабка-Йожка, то меня никогда не предавали? Ошибаешься, этой чаши не удается избежать почти никому. Но есть одна маленькая тонкость… иногда, решив, что меня подло предали, и познав всю бездну черной боли и обиды я через некоторое время убеждалась, что приняла за предательство более возвышенное чувство. Вот только, к великому моему сожалению, пережитая боль от этого понимания никуда не пропадала.
- Знаешь, а это не ответ. - Дав ему немного успокоиться, делаю разочарованное лицо. - Я объясню, почему. Если про то, что дочь предала, сказали другие…
- Она сама мне это в лицо сказала! - гневно прошипел вампир и вонзил-таки когти в лежанку, яростно измельчая в труху крепкие стебли.
- Ну, и что же, что сама. - стараясь не бередить еще кровоточащую рану в его душе, мягко бормочу, словно для себя. - Тогда у меня возникает еще больше вопросов. Первый, она сделала это по доброй воле или по указу? Некоторые, например, еще недавно тоже верно служили бандитам…
- Она сказала, что знает теперь мое истинное лицо, и не желает больше зваться моей дочерью. И что такие негодяи, как я, не имеют права не только на свободу, но и вообще на жизнь. - не поворачивая ко мне лица, сквозь зубы прошипел вампир.
- У, как всё запущено. - с сочувствием присвистнула я. - И давно у вас с нею это непонимание? Ну, то есть, я хочу сказать, ведь не всегда же она тебя ненавидела?! Наверное, было время, когда дочка тебя обожала? Сможешь припомнить, с чего все недоразумения начались?
Вампир посмотрел на меня чуть не с ненавистью, и снова отвернул лицо к стене. Если он будет так вертеться, то у него скоро на шее мозоль соскочит, привычно съехидничала я и приготовилась к долгому ожиданию. Но вампир врубался в смысл сказанного мной намного быстрее гномов. Видимо, он и сам где-то в глубинах подсознания все время прокручивал обидную сцену, вновь выслушивая брошенные в лицо как горсть острых осколков злые слова дочери.
- Это началось после весеннего бала. - Глухо пробормотал он, скорее для себя, чем для меня. - ее выбрали тогда феей цветов… в этом году она как-то незаметно стала такой хорошенькой… Лайоф сам возложил Нилине на голову венок феи… Она была очень счастлива в тот день… А потом у нее всё не находилось времени со мной поговорить… Раньше мы часто разговаривали по вечерам… я рассказывал ей, как устроен мир, какие народы живут на севере, какие на востоке… она была такая любознательная… до этой весны была…