Советская политическая полиция, НКВД, настояла на том, чтобы обыскать здание английской дипломатической миссии снизу доверху, заглядывая за каждую дверь и под каждую подушку, перед тем как прибыл Сталин. Около 50 вооруженных русских полицейских под началом своего собственного генерала стали около всех дверей и окон. Сотрудников американской тайной полиции также было достаточно. Однако все прошло хорошо. Сталин, прибывший под усиленной охраной, был в прекрасном настроении, а президент, сидя в своем кресле, смотрел на нас с сияющей улыбкой.
Это был памятный день в моей жизни. Справа от меня сидел президент Соединенных Штатов, слева — хозяин России. Вместе мы фактически контролировали все флоты и три четверти всей авиации в мире и управляли армиями примерно в 20 миллионов человек, участвовавшими в самой ужасной из всех войн в истории человечества.
Когда наступило время, я предложил тост за здоровье наших знаменитых гостей, а президент предложил тост за мое здоровье и пожелал мне много лет здравствовать. После него выступил Сталин в таком же духе. Затем было предложено много неофициальных тостов, согласно русскому обычаю, который, безусловно, очень хорошо подходит для банкетов такого рода. Гопкинс произнес веселую речь, а которой сказал, что он "очень долго и глубоко изучал английскую конституцию, которая не зафиксирована на бумаге, и деятельность военного кабинета, полномочия и состав которого нигде конкретно не определены". В результате этого изучения, сказал он, "я убедился, что статьи британской конституции и полномочия военного кабинета означают именно то, что Уинстон Черчилль хочет, чтобы они означали в каждый данный момент". Это вызвало общий смех.
Я действительно пользовался лояльной поддержкой в руководстве войной со стороны парламента и моих коллег по кабинету, и эта поддержка оказывалась мне в такой полной мере, какая, возможно, и в самом деле являлась беспрецедентной. Число таких случаев, когда бы в важных вопросах мое мнение не восторжествовало, было очень невелико. Но я не без гордости не раз напоминал моим обоим великим товарищам, что из нашей тройки я — единственный, кого могут в любой момент отстранить от власти голосованием в палате общин, свободно избранной на основании всеобщих выборов, и кто подчинен повседневному контролю военного кабинета, представляющего все партии в государстве.
Срок пребывания президента у власти твердо установлен, а его полномочия не только как президента, но и как главнокомандующего являются в соответствии с американской конституцией почти неограниченными. Сталин обладал всей полнотой власти в России. Они оба могли приказывать. Я же должен был уговаривать и убеждать. Но я был доволен таким положением вещей. Система была сложной, однако у меня не было оснований жаловаться на то, как она действовала.