От этих мыслей Хэлен повеселела и до конца рабочего дня успешно занималась делами, а возвращаясь домой в общественном транспорте, заставила себя не думать о предстоящей встрече.
Однако когда она оказалась в своем новом жилище, досадное, раздражающее чувство снова всплыло откуда-то из глубины души и принялось мучить ее. Не слишком ли самоуверенно она решила, что сумеет сохранять достоинство в его обществе во время поездки в Кент? Путь назад, правда, будет легче, потому что всю обратную дорогу ему придется рассыпаться в извинениях.
Буду думать только об этом возвращении, решила она, отгоняя вдруг кольнувшую ее мысль, что ей следовало бы надеть что-нибудь более строгое, чем потертые джинсы, не скрывавшие голых лодыжек, и старая тенниска, имевшая несомненную особенность подчеркивать фигуру. Волосы она предусмотрительно заколола сзади в строгий узел. Однако какое дело Виктору Уэстону до ее внешнего вида? Его интересует только ее нравственность. Разве он не заметил язвительно, что не имеет ни намерения, ни желания ложиться с ней в постель, а если вдруг в один прекрасный день пожелает, к этому у него не будет никаких препятствий? И этим Уэстон дал ей понять, что она не интересует его ни в малейшей степени, что мысль о близости с ней оставляла его таким же равнодушным, как необходимость почесать левое колено.
Переминаясь с одной ноги, обутой в парусиновую туфельку, на другую, девушка беспокойно вглядывалась в конец улицы, но его все не было. Только тучная дама в черном платье сидела на крыльце высокого обветшалого дома на противоположной стороне, улицы, блаженствуя под теплым вечерним солнышком, и время от времени окликала двух детей, гонявших консервную банку.
Сверкающий черный автомобиль подкатил почти бесшумно и застиг девушку врасплох. Она резко обернулась, ругая себя за то, что снова заливается краской, словно школьница, и твердо решила, что единственный достойный путь для нее — принять вид полного безразличия. Уэстон наклонился, чтобы открыть ей дверцу, и Хэлен молча села в автомобиль, устроилась поудобнее и дала себе клятву, что единственными словами, которые она произнесет, будут необходимые указания дороги к коттеджу отца. В самом деле, что они могут сказать друг другу, пока папа и Элизабет не убедят Уэстона, что ее нравственный уровень куда выше, чем у большинства? И когда тот принесет ей свои извинения, от чего ему никак не уйти, она будет великодушной и простит его, после чего выбросит из головы весь этот досадный эпизод, и жизнь пойдет дальше.
Но стоило ему заговорить, с ленивой небрежностью растягивая слова, как Хэлен усомнилась, что сумеет сохранять спокойствие и удержаться от нежелательных сейчас резких ответов.