– Кадер погиб, – ответил я бесстрастным тоном, разглядывая свой пустой стакан.
– Нет! – воскликнул Дидье с ужасом и негодованием.
– Увы, да.
– Нет, не может быть! Я знал бы об этом. Об этом говорил бы весь город!
– Я вместе с другими переносил его тело в наш лагерь и хоронил его. Он умер, Дидье. Они все умерли. Оттуда вернулись только трое: Назир, Махмуд и я.
– Абдель Кадер мертв… Невозможно поверить…
Лицо Дидье было мертвенно-бледным, челюсть отвисла, даже его глаза, казалось, поседели. Он обмяк, будто его пришибли, и стал клониться набок. Я испугался, что он свалится со стула или, чего доброго, его хватит удар.
– Не переживай так, – сказал я ему мягко. – Не хватает только, чтобы ты хлопнулся тут в обморок. Возьми себя в руки!
Он медленно поднял голову и подавленно посмотрел на меня.
– Некоторых вещей, Лин, просто не может быть. Я в Бомбее уже двенадцать, почти тринадцать лет, и всегда, все это время здесь правил Абдель Кадер Хан…
Он опять впал в прострацию, обуреваемый мыслями и чувствами, от которых его голова подергивалась, а нижняя губа дрожала. Мне все это не нравилось. Мне приходилось видеть людей в таком состоянии. В тюрьме заключенные, замкнувшись в своем стыде или страхе, умирали в одиночестве. Но это был длительный процесс, занимавший недели, месяцы, годы. Дидье же пал духом мгновенно и угасал буквально у меня на глазах.
Обойдя стол, я сел рядом с ним и обнял его за плечи.
– Дидье! – прошептал я ему хрипло. – Мне надо идти. Ты меня слышишь? Я хотел узнать насчет своих вещей, которые я оставил у тебя, пока отвыкал от наркотиков у Назира. Помнишь? Я отдал тебе мотоцикл, «Энфилд», а также паспорт, деньги и еще кое-что. Они нужны мне сейчас. Это очень важно.
– Да, конечно, – ответил он, приходя в чувство и сердито двигая челюстями. – Все твои вещи в целости и сохранности. Не беспокойся.
– Они в твоей квартире на Мерривезер-роуд?
– Что?
– Ради бога, Дидье! Очнись! Мне надо попасть к тебе домой, чтобы побриться, принять душ и собраться. Мне надо… сделать одно важное дело. Ты мне нужен, старик. Не отталкивай меня, когда мне так нужна твоя помощь.
Поморгав, он посмотрел на меня со столь знакомой кривой ухмылкой.
– Как мне понимать твои слова? – вопросил он с негодованием. – Дидье Леви никогда и никого не отталкивал! Разве что совсем рано утром. Ты же знаешь, Лин, как я ненавижу людей, пристающих со своими делами по утрам – почти так же сильно, как копов. Alors, пошли!
В квартире Дидье я сбрил бороду, вымылся и переоделся. Дидье настоял на том, чтобы я съел омлет, и стал готовить его, пока я отыскивал в двух коробках со своими вещами оставленный мною денежный запас – около девяти тысяч долларов, – ключи от мотоцикла и свой лучший фальшивый паспорт. Документ был канадский, с просроченной фальшивой визой. Ее надо было срочно обновить. Если дело, которое я задумал, сорвется, мне понадобятся деньги и безупречный паспорт.