Мне казалось, что прежде я блестяще маскировала свои истинные чувства и ничем себя не выдавала; столь многое в браке зависит от самообладания. Я воздерживалась от разговоров о самоочевидном диагнозе послеродовой депрессии, но прекрасно понимала, что происходит. Я принесла домой кипу бумаг, Требующих редактирования, но преодолела лишь несколько страниц. Я плохо ела и плохо спала, и принимала душ, дай бог, раз в три дня. Я ни с кем не общалась и редко выходила из дома, ибо из-за истерик Кевина мы были неподходящей компанией. Я воспринимала его неутолимую ярость с тупым непониманием: и я должна любить вот это?
—Если ты не справляешься, у нас достаточно денег. — Ты возвышался над диваном, держа на руках сына как олицетворение патриархальной преданности семье на советских плакатах. — Мы можем нанять няню.
— О, совсем забыла тебе сказать, — пробормотала я. — Я провела телефонную конференцию с офисом. Мы исследуем спрос на Издание НОК по Африке. Думаю, это перспективно.
Ты наклонился и жарко заговорил прямо мне на ухо:
. — Я не имел в виду, что кто-то другой будет воспитывать нашего сына, пока ты будешь охотиться за питонами в Бельгийском Конго.
— В Заире.
— Ева, мы оба должны воспитывать сына.
— Тогда почему ты всегда на его стороне?
— Ему всего семь недель! Он слишком мал для своей стороны!
Я кое-как встала. Ты мог бы назвать меня слезливой, но мои
Глаза увлажнились сами собой. Я потащилась в ванную комнату не столько за самим термометром, сколько для того, чтобы подчеркнуть: ты не потрудился принести его мне. Когда я вернулась С термометром во рту, мне показалось или ты действительно закатил глаза?
Я изучила ртутный столбик под лампой.
— Посмотри. У меня все расплывается.
Ты рассеянно поднес термометр к свету.
— Ева, ты все подстроила. Ты держала его на лампочке или что-то в этом роде. — Ты стряхнул термометр, сунул кончик мне в рот и отправился менять Кевину памперс.
Я прошаркала к пеленальному столику и предъявила улику. Ты проверил показания и мрачно уставился на меня.
— Ева, это не смешно.
— О чем ты? — На этот раз я не смогла сдержать слезы.
— Нагревание термометра — дурацкая шутка.
—Я не нагреваю термометр. Я просто сунула кончик под язык...
— Вздор, Ева, здесь 40 градусов.
— Ох.
Ты посмотрел на меня. Ты посмотрел на Кевина, впервые разрываясь между обязательствами передо мной и сыном, затем поспешно схватил его со столика и с такой непривычной небрежностью положил в кроватку, что он забыл о своем строгом расписании спектаклей и разразился дневным я-ненавижу-весь- мир визгом.