Камеры предварительного заключения находились на шестом этаже. Он сел в лифт; он всегда чувствовал себя немного по-идиотски, когда маленькая коробочка везла его вниз или вверх. И потом, это было очень быстро. Все в жизни должно занимать какое-то время. Ему показалось, что он приехал слишком быстро – он уже стоял у двери в камеру. Секунду он пытался побороть в себе желание заглянуть сначала внутрь, но не смог. В окошко он увидел, что Эва сидит на нарах, замотавшись в плед. Она смотрела в окно, через которое был виден небольшой кусочек серого неба. Услышав, как кто-то отпирает дверь, она вздрогнула.
– Я не выдержу этого ожидания! – сказала она.
Он кивнул, показывая, что понимает ее.
– Я жду папу. Они должны были его привезти. Звонил адвокат, его должны привезти на такси. Я не понимаю, почему его так долго нет, – туда ехать всего полчаса.
Сейер продолжал стоять. Сесть было некуда. Если сесть на нары рядом с ней, это выйдет как-то слишком интимно.
– Вам надо учиться ждать, в будущем вам придется много ждать.
– Як этому не привыкла. Я привыкла все время что-то делать, привыкла к тому, что в сутках слишком мало времени; Эмма вечно меня теребила, ей постоянно что-то было надо. А здесь так тихо, – сказала она с отчаянием в голосе.
– Хотите хороший совет? Попытайтесь спать ночью. Попытайтесь впихнуть в себя еду. Потому что без этого будет плохо.
– А зачем вы пришли? – Она подозрительно посмотрела на него.
– Хочу сообщить вам то, что вам следует знать.
Он сделал несколько шагов по камере и начал:
– Для вашего дела и для суда это, возможно, не имеет большого значения. Но в другом смысле это может быть довольно неприятно.
– Ничего не понимаю…
– Мы тут за это время получили кое-какие бумаги из отдела судмедэкспертизы.
– И что же?
– И на Майю Дурбан, и на Эгиля Эйнарссона. Дело в том, что эксперты провели ряд исследований. И они пришли к выводу, который вам вряд ли понравится.
– Ну скажите же мне, наконец!
– Майя Дурбан была задушена – убийца положил ей на лицо подушку.
– Ну да, я же говорила. Я сидела там и смотрела.
– Но сначала они совокуплялись. И этот факт дает нам кое-какие физические возможности для идентификации преступника. И дело в том, – тут он вздохнул, – что этот убийца и Эйнарссон – разные люди.
Эва сидела, не в силах отвести от него взгляда. На лице ее не отразилось ничего. Потом она улыбнулась.
– Это значит, Эва, – продолжал он, – что вы убили не того.
Она решительно покачала головой и развела руками, она все еще улыбалась, но улыбка словно застыла на ее лице.
– Простите меня, но в том, что касается машины, я совершенно уверена. У нас была такая – у Юстейна и у меня.