— Найдут этого зверя — я ему печень голыми руками вырву! — ответила толстая монахиня.
— Ну, будет, будет, — успокаивала ее Аделия.
— Вот, пошли бабьи сантименты, — противно хохотнул брат Гилберт. — Святой Тертуллиан по этому поводу…
— Молчали бы, невежда несчастный! — воскликнула Аделия. — К вашему сведению, Тертуллиан не был святым! Кончил он еретиком: порвал с церковью и подался в монтанисты. Потому и не был канонизирован.
Монахини довольно захихикали, видя посрамление брата Гилберта.
Тот хотел что-то ответить, но снова раздался протяжный звук труб, объявляя внос следующего блюда.
Перед глазами Аделии все поплыло. Она поднялась и нетвердой походкой пошла из зала. Страшила потрусил за ней.
Сборщик податей проводил парочку пристальным взглядом.
В саду оказалось на удивление много гостей, вышедших по той же надобности, что и она. Мужчины стояли под деревьями и поливали стволы, задумчиво таращась перед собой. Женщины понаглее и попьянее присаживались почти у самого крыльца, прочие выстраивались в очередь к нужнику, очко которого располагалось над ручьем, который уносил мочу и экскременты в реку.
Стоять в очереди не было ни желания, ни сил. И Аделия зигзагами пошла куда глаза глядят. Мимо коровника и его пряных запахов она побрела к конюшням, где лошади тихо ржали во сне, грезя о жарких сшибках на поле брани. В небе, полном патлатых облаков, ущербный месяц тужился разогнать тьму. Потом начался сад, и трава коварно, без предупреждения упала врачевательнице в лицо…
Сборщик податей нашел Аделию сладко спящей под яблоней.
Пико наклонился к женщине, и тут же из тени деревьев выступила огромная фигура араба с кинжалом в руке. С ним был Страшила.
Сэр Роули быстро выпрямился и попятился, нарочито растопырив пустые ладони.
— Остыньте, Мансур! — сказал он. — С какой стати мне желать вреда вашей товарке?
Аделия открыла глаза, потянулась и села на земле, щупая лоб и ошалело водя глазами.
— Пико? А вы знаете, что Тертуллиан никогда не был канонизирован?
— Всегда подозревал.
Он присел на корточки рядом с ней. Аделия с простосердечной фамильярностью назвала его «Пико», и его это неожиданно тронуло… помимо воли.
— Что вы пили, дражайшая? — осведомился он, насмешливо глядя в ее глаза.
Аделия хорошенько сосредоточилась и ответила:
— Что-то желтенькое, густое.
Сэр Роули встал, взял женщину за руку и рывком поставил на ноги.
— Стало быть, медовуху! Эк вас угораздило! Только английские луженые желудки способны с ней справиться! Айда танцевать — хмель мигом вылетит из головы!
— Я не люблю плясать. Давайте лучше пойдем и поколотим женоненавистника брата Гилберта!