Было решено останкам этого низкого преступника отказать в христианском погребении — насадить их на кол и выставить в Кембридже на ярмарке для всеобщего обозрения.
Что касается сестры Вероники…
Против нее не было свидетельских показаний, потому что Ульфу не позволили выступить перед судом.
— Сколько лет мальчишке, настоятель? Под присягой можно отвечать только с двенадцати лет.
— Ему девять, ваше преосвященство. Но он умный и честный мальчик.
— Из какого сословия?
— Из свободных крестьян. Живет с бабушкой. Помогает ей в торговле угрями.
Тут брат Гилберт вскочил со своего места, подбежал к архидьякону и что-то со злорадным видом шепнул.
— А, вот оно что! — сказал архидьякон. — Бабушка-то замужем никогда не была. Так что и внук — бастард. Стало быть, из подлого сословия — закон его слова не признает.
Происходящее в трапезной Гилта подслушивала из кухни. С ней были Мансур и Ульф. А также раввин Готче, который переводил сказанное: следствие шло, разумеется, на латыни. Мансура отвергли как иноверца. Ульфа — по еще более глупой причине. Кто же теперь подтвердит слова Аделии? Мальчик хотел бежать в трапезную и восстанавливать справедливость, но Гилта поймала его и зажала рот. Ничего не добьется, только подзатыльников, а то и палок получит.
Когда настоятель Жоффре предложил выслушать раввина Готче, церковные судьи были возмущены до глубины души самим присутствием в монастыре еврея.
— Что за блажь?! Вы хотите заставить нас выслушивать жидовский рассказ?
— Евреи нашего города были отвратительно оклеветаны. Есть возможность доказать, что сэр Джоселин был из числа их главных должников, а потому оболгал иудеев, обвинил в убийстве Петра Трампингтонского, чтобы под шумок спалить все долговые обязательства.
— И что, у раввина есть подтверждение?
— Нет, ваше преосвященство, расписки сгорели. Но раввин может подтвердить…
— Наш закон не признает его слово, — сухо сказал епископ Линкольнский.
Похоже, их закону было достаточно той чистоты души, которая светилась из глаз монахини, чтобы признать ее невиновной, а Аделию — злой клеветницей.
Настоятельница Джоанна стояла горой за свою любимицу.
— Как и святая Радегунда, — сладким голоском рассказывала она судьям, — приснопамятная основательница монастыря, сестра Вероника родом из Тюрингии. Но ее отец, купец, осел в Пуатье, где она трехлетней девочкой была отдана на воспитание в монастырь и затем послана в Англию. Я знаю Веронику не первый год, и всегда она была предана Господу и Деве Марии и никогда не нарушала устав. Истинно говорю вам, сестра всегда была образцом скромности, кротости и веры. И очень часто, когда другие монахини отдыхали, она молилась на коленях у раки с мощами нашего маленького святого Петра Трампингтонского…