Выглядел приор Жоффре прекрасно, и Аделия почувствовала некоторое раздражение. Она всю ночь провела у его ложа, и теперь он обязан прислушаться к совету.
— Вы слышите меня?
— Простите, мадам? — Приор выпрямился.
— Я могу показать, как пользоваться катетером. Процедура несложная.
— Полагаю, мадам, придется подождать, пока возникнет необходимость.
— Очень хорошо. Кстати, у вас избыточный вес. Следует делать больше физических упражнений и меньше есть.
Уязвленный настоятель заявил:
— Я охочусь каждую неделю.
— Верхом на коне. Вы должны следовать за собаками пешком.
Командует, подумал приор Жоффре. И она приехала из Салерно? У него был опыт общения с сицилийскими женщинами — краткий, но незабываемый, напоминавший скачку на чистокровных арабских скакунах. Темные глаза улыбаются ему поверх вуали… прикосновение пальцев с накрашенными хной ногтями… Речь мягкая, как их кожа, а запах…
Страсти Христовы, подумала Аделия, и почему они придают такое значение мишуре?
— Меня это не волнует, — резко сказала она.
— А?
Она недовольно пожала плечами:
— По вашему мнению, господин приор, женщина, пусть даже и доктор, должна выглядеть более импозантно. Не вы один так думаете. — Салернка посмотрела ему в глаза. — Если вам нужна внешняя красота, идите к кому-нибудь другому. Поверните за тот камень. — Аделия указала пальцем на ближайший валун. — И вы встретите шарлатана, который затуманит вам мозги благоприятным расположением Меркурия и Венеры, расскажет о будущем и продаст подкрашенную воду за один золотой. Я же говорю только правду.
Уверенная ясность ее речи застала приора Жоффре врасплох. В конце концов, Аделия не водопроводчик, которого вызвали починить прорвавшую трубу. Практичность все же не должна идти вразрез с учтивостью.
— Вы всегда так прямолинейны с пациентами? — спросил он.
— Обычно мне не хватает выдержки, — ответила Аделия.
— Не удивлен.
Женщина рассмеялась.
Восхитительна, думал приор, любуясь ею. Ему вспомнился Гораций: «Dulce ridentem Lalagen amabo». — «Полюблю Лалагу, радостно смеющуюся». Смех сразу сделал молодую женщину уязвимой и невинной, и он до такой степени не сочетался с жесткой нотацией, прочитанной незадолго до этого, что приора переполнило чувство… отеческой нежности. «Я должен ее защитить», — решил приор.
Аделия протянула ему листок.
— Я прописала вам диету.
— Бог мой, бумага! — удивился приор. — Где вы ее достали?
— Арабы знают секрет ее изготовления.
Настоятель взглянул на лист и с трудом разобрал ужасный почерк.
— Вода? Кипяченая вода? Восемь чашек в день? Мадам, вы моей смерти хотите? Поэт Гораций говорил, что от людей, пьющих воду, нельзя ожидать ничего стоящего.