— Нет, взрослым ни слова. Вдруг жиды и его прикончат — чтоб язык не распускал! Он правильно рассудил. Если вздумаете после моего рассказа донимать Уилла вопросами, будьте уверены — он от всего отопрется.
Результат мальчишеского «благоразумия» Аделии был известен: никто не помешал несправедливому обвинению евреев в убийстве, а супружескую пару лишили жизни. Подлинный же негодяй продолжал убивать детей…
— Хотите узнать больше? — сказал довольный произведенным впечатлением Ульф. — Пойдем к реке. Только вам придется замочить ноги. Зато я вам докажу, что Петр в тот вечер вернулся в дом Хаима. Уже после того, как Уилл видел его в последний раз.
Через десять минут они были на месте. Излучина реки между двумя рощами даже в разгар дня была безлюдна. И это при обилии паломников в монастыре! Легко представить, какая пустыня здесь с наступлением темноты!
Ульф потащил Аделию за собой на мелководье. Как она ни поднимала платье, все равно подол намочился и перепачкался в иле. Вдобавок Страшила бросился в воду за ними и окатил обоих холодными брызгами.
Однако показанное Ульфом стоило мокрых ног и испорченного платья.
Когда Аделия карабкалась обратно на берег, из-за деревьев показались два всадника с тремя волкодавами на сворке. Она узнала сэра Джервейза и сэра Джоселина, ехавших с паломниками из Кентербери. Рыцари возвращались с охоты. Через седло сэра Джоселина был перекинут мертвый волк.
— О, прекрасная дама поднимается из реки, как Афродита из пены морской! — воскликнул сэр Джоселин.
— О, иноземная шлюха и ее арабский выродок поганят нашу добрую реку! — в тон ему подхватил сэр Джервейз и захохотал.
Сэр Джоселин с упреком посмотрел на него, но… подхихикнул.
— Что побудило иноземку возмущать прибрежную грязь? — спросил он. Теперь уже нельзя было понять, издевается он или пытается быть вежливым.
Оба всадника, плечистые, могучие, грозно высились над женщиной и мальчиком. Собаки на сворке скалились на Страшилу, который поджал хвост и пытался спрятаться за ногами Ульфа.
Аделия, пораженная хамством сэра Джервейза, угрюмо молчала.
А тот веселился дальше:
— Надо бы доложить шерифу, что ведьма и сарацинова подстилка бродит в непотребных для дамы местах и что-то замышляет.
— Мальчик — внук моей служанки. А вы извольте выбирать слова!
— Что, обратно в воду захотела, паскуда языкатая?
— Не обращайте внимания на грубость моего приятеля, — сказал сэр Джоселин. — Он только что упустил волка. Завидует мне и бесится.
Аделия была рассержена, но не испугана. Она ничем не заслужила такую животную ненависть. Эта сволочь Джервейз мог бы запросто ее изнасиловать — даже днем и при мальчике. Однако не при сэре Джоселине, который хоть и подлаживался под своего приятеля, но был явно из другого теста. А впрочем, откуда взялись иллюзии насчет сэра Джоселина? Из-за пары вежливых слов? Два сапога пара. Любой из рыцарей мог быть детоубийцей.