Симон на радостях даже вино расплескал.
— Победа! Полная победа! — воскликнул он. — Доктор, вы благодетель еврейского рода! Стало быть, Уилл видел Петра за пределами Хаимова дома поздно вечером? Ну, теперь нам остается только хорошенько надавить на мальчишку… Если мы приведем Уилла к шерифу, он выложит правду. И тогда…
Тут Симон заметил странное выражение на лице Аделии и осекся.
— Боюсь, все не так просто, — сказала она.
С течением времени жители Кембриджа умаялись неустанно следить за тем, чтобы евреи тайком не улизнули из крепости. И теперь, год спустя, по ночам бдила одна Агнес — жена торговца рыбой. Она была матерью убитого и пока не погребенного Гарольда, что гарантировало ее истовое отношение к возложенным обязанностям.
Сторожевую будку Агнес сплела из лозы и притулила к наружной стене замка — в нескольких шагах от ворот. Днем мать невинно убиенного Гарольда вязала или дремала возле своего немудреного домика, похожего на опрокинутую корзину великана. Подле нее, на расстоянии вытянутой руки, всегда стояли мужнино копье и большущий ручной колокол. Спала Агнес на соломенной подстилке.
Спала, надо сказать, чутко. Что однажды уже доказала: темной холодной зимней ночью шериф вздумал украдкой вывести евреев из замка — в уповании, что Агнес беспробудно храпит. Бравая стражница вовремя проснулась, схватила копье и едва не отправила к праотцам одного из помощников шерифа. Затем она ударила в набат — и через пять минут весь город был на ногах. Шериф постыдно осрамился как пособник жидов, а евреи дали тягу обратно, за крепостные стены.
Что до заднего, подземного выхода из замка, то его охраняла большая стая гусей — тех самых, чьи предки когда-то спасли Рим от галлов, которые ловчились посреди ночи прокрасться в город. Лучники шерифа пытались с крепостной стены тихонько перебить их, дабы освободить евреям путь для бегства. Но гуси, видя смерть товарищей, устроили такой переполох, что спящий город поднялся как по набату, и шериф снова остался с носом.
Поднимаясь по крутой дороге к замку, Аделия вслух дивилась тому, что власти столь долго терпят предерзостное поведение простого народа. В Южной Италии король ничтоже сумняшеся послал бы солдат и те за несколько минут показали бы, кто в стране хозяин!
Идущий рядом с ней Симон обстоятельно возражал:
— И что бы дало насилие? Куда бы ни перебросили евреев — везде их ожидает ненависть, ибо вся страна уверена, что они детоубийцы! Солдаты короля, конечно, могли бы поучить народ покорности. И тот бы на время притих, затаив лютую злобу. А потом, стоило бы власти чуть зазеваться, евреев вырезали бы подчистую!