— Лагерное начальство. Руководство. Тюремщики.
Он — тюремщик? Да как она смеет?!
Нор смотрел в ее пылающие глаза и ощущал холодок в животе. Это не теория. Венди знает, что говорит; то, через что она прошла, еще живет в ней и причиняет острую боль. Где же она приобрела этот душераздирающий опыт, о котором не смогла забыть за долгие годы?
Венди снова устремила взгляд к горизонту.
— Я не буду так жить, — с яростной решимостью сказала она. — И не позволю так обращаться с моим ребенком. Сделаю все, чтобы мы жили спокойно. И были свободными!
На последнем слове ее голос дрогнул. Это произвело на Нора сильное впечатление. Он понимает стремление к свободе, сочувствует ему, но интуиция подсказывает, что это не просто желание. Потребность. Глубочайшая потребность.
Он вспомнил рассказ миссис Мазини. Не беглянка. Пленница, вырвавшаяся из тюрьмы. Не из настоящей тюрьмы — ведь она не совершила никакого преступления. Иначе частные сыщики, нанятые Харольдом Эмерсоном, непременно обнаружили бы это. Может быть, из сиротского дома. Она говорила миссис Мазини, что была приемышем в многодетной семье. Наверняка речь шла о каком-то государственном учреждении системы социального обеспечения.
Она использовала слово «лагерь». Внезапно Нору представились высокие заборы. В таких лагерях содержат нелегальных иммигрантов, пока их дела рассматривают власти. Да, это дело правительства. Но каким образом Венди Рэббитс сумела ускользнуть из-под надзора, если в ту пору ей, как считала миссис Мазини, было от силы шестнадцать?
Впрочем, в данный момент это неважно. Все равно она ничего ему не скажет. Венди отождествляет его с «лагерным начальством». Значит, он обязан заставить ее передумать, причем сделать это убедительно, или она исчезнет. Материальные преимущества для нее ничего не значат.
«Доверие, отсутствие вопросов, одобрение, уважение» — вот что было для Венди Рэббитс главнее всего. И тут до него дошло. Если он не сумеет дать ей этого…
Нор сделал глубокий вдох. Он чувствовал, что стоит на краю пропасти. Один неверный шаг, и он пропал. Надо что-то предпринять, но это слишком рискованно.
Пойманное животное всегда бросается на своего ловца. Нужно успокоить ее, подумал Нор, добиться доверия, вместе с ней отойти от края бездны и попробовать договориться.
— Венди, почему ты считаешь брак со мной тюрьмой? — спокойно спросил Нор, стараясь, чтобы в его тоне не звучало осуждения.
Она вздрогнула.
— Вы всегда думаете только о себе, Нор.
Голос Венди звучал решительно, но не отражал эмоций, которые, как подозревал Нор, еще кипели в ее душе. Однако правоту этого утверждения оспаривать было невозможно.