Котя чуть не заплакал.
Но позвольте, а где же Сумкин Федор Михайлович? Неужто тоже пропал, как и Шпунтик? И где Ника? Должны, должны быть где-то здесь! Надо только осмотреться! Пройти по рядам, поискать, глядишь, кто живой и отыщется! Не может же быть, чтобы все пропали без следа…
А почему, собственно, не может?
Ох, не зря Чижиков думал, что не стоило верить призрачной образине!..
Котя поднял узел с пола, положил на соседнее сиденье, развязал и, еле слышно чертыхаясь, стал по возможности незаметно переодеваться из древнекитайского в современное, благо свидетелей не было — ряд кресел через проход пустовал. Было крайне неудобно, и, влезая в джинсы, Котя неловко дернулся и сильно врезал локтем по спинке кресла впереди — и тут же замер, забормотал «извините», с ужасом поджидая, что вот-вот потревоженный им пассажир встанет поглядеть на нарушителя спокойствия, а тот раскорячился в нелепой позе и штаны нараспашку… Черт-те что можно подумать, черт-те что!
На переднем сиденье и вправду заворочались, но никто не встал, не полез с упреками. Послышалось лишь недовольное кряхтение, и вдруг внезапно в зазоре между спинками явился глаз! Глаз, часто моргая, озирал Котю сквозь нечистое стекло очков.
— Старик… — раздался знакомый с детства голос. — Чего пихаешься? Чего тебе спокойно не сидится? Что тебя колбасит не по-детски?
— Федор Михайлович… — Чижиков облегченно отер пот со лба и решительно вжикнул «молнией» джинсов. — Как делишки?
— Знаешь, старик, я тут решил, что не поеду я с тобой дальше в Сянъян, — моргнул Сумкин. — Даже и не предлагай. И не проси. И не уговаривай. хоть в ногах у меня валяйся. Это было в последний раз, старик. В самый последний, понял меня?
— Понял, понял, — радостно прошептал Котя. — Слушай, у тебя там Шпунтика с Никой рядом нету?
— Ни черта у меня тут нету! — сварливо отвечал Сумкин. — Ни черта! Ни денег, ни счастья… Погоди-ка! Великий китаист вскочил и перегнулся через спинку сиденья. Уши его взволнованно торчали в разные стороны, бороденка топорщилась, а древнекитайская хламида источала упоительные запахи. одним словом, еще тот видок.
— Старик! А ты случаем «Илиаду» не посеял?! — трагическим шепотом вопросил Федор и поправил пальцем очки.
— Федор, ты это…
— Что? Потерял?! На Сумкина было больно смотреть. отчаяние вмиг избороздило его лицо глубокими морщинами.
— Да нет, не потерял, не потерял, успокойся! — Котя прижал палец к губам. — И переоденься немедленно.
— А? елки-палки… Повеселевший Федор осмотрел себя, даже ладонями охлопал, затем огляделся по сторонам и исчез за креслом.