— А Нобелевская премия — это сколько? В смысле денег? — спросил Чижиков, думая о том, как в Пекине отделаться от Борна, который наверняка станет за ним следить.
— Фу, какой ты меркантильный! — возмутился Сумкин. — Не все в этом мире измеряется деньгами, старик. есть еще всякие вечные ценности и чистое знание. Тяга к открытиям, понимаешь? Наука. хотя… ты прав, премия нам не помешает, — и взор его сделался мечтательным.
— Нам? — саркастически поинтересовался Котя.
— А что? — живо повернулся к нему Сумкин. — Я признаю, что ты тоже много сделал для того, чтобы это величайшее в истории открытие состоялось, а поэтому радостно возьму тебя в долю и даже согласен разделить с тобой славу. Только надо будет подумать над легендой прикрытия. Ну, типа, где мы взяли эту рукопись и все такое.
— Не знаю, как ты, а лично я стащил книгу из сокровищницы Цинь Ши-хуана.
— Вот видишь! — назидательно воздел палец Сумкин. — А теперь представь, старик, как отреагирует общественность на такое смелое заявление? Думаю, для начала общественность вызовет специализированный транспорт для отправки тебя в дурку на предмет галоперидолом подколоть, чтобы Цинь Ши-хуан наяву не являлся. В дурке ты встретишь множество интересных и уникальных людей: Наполеонов, вице-королей Индии, Владимиров Ильичей лениных, а также представителей внеземных цивилизаций. В дурке тебе будут ставить очистительные ромашковые клизмы и завертывать на ночь в мокрую холодную простыню…
— Похоже, ты знаешь обо всем этом не понаслышке, — не удержавшись, съязвил Котя.
— Ладно, ладно, — улыбнулся в ответ Сумкин. — Премию потом поделим. Сейчас важно начать изучение добытого нами манускрипта. И не складывать яйца в одну корзину, как я только что тебе доходчиво объяснил. А вдруг ты сумку потеряешь или у тебя ее кто-нибудь сопрет? Поэтому предлагаю передать первый свиток «Илиады» на хранение и для изучения мне, и прямо сейчас. Ты ведь все равно ни черта в нем не поймешь, старик, — просительно заглянул в глаза Коте Сумкин. И вдруг, скривившись, ухватился за щеку. — Уй…
— Что, снова зуб?
— Он… проклятый… — Сумкина аж перекосило, на глаза навернулись слезы. — ой, гад…
— Слушай, ну, может, обезболивающую таблетку попросим какую у стюардессы? — предложил Котя сочувственно. он терпеть не ног зубной боли, а стоматологов и весь процесс, связанный с лечением зубов, не любил того пуще. Но все же предложил: — А в Пекине пойдем к доктору.
— Не, старик… — Сумкин на время замер, прислушиваясь к ощущениям, потом облегченно вздохнул. — отпустило, кажется. Гадость какая!.. Никаких докторов, слышишь? Во-первых, это дорого, а во-вторых, я уже почти привык. он же не все время болит, зараза, он вдруг как вступит на полминуты, как советское радио, а потом опять целый день порядок. Дома с зубом разбираться буду, — решительно заключил великий китаевед. — Сейчас есть дела поважнее. Так что, даешь «Илиаду»? — ладно, — великодушно согласился Котя. Резон в словах друга определенно был, как в части изучения, так и в части сохранности книги. Действительно, мало ли что может случиться.