Зазвонил телефон. Кира взяла трубку… и сникла, погасла на глазах, узнав голос.
– Да, да, Всеволод Викентьевич! У вас новый спектакль? Приду, непременно приду, и, может быть, не одна (она снова чуть-чуть ожила, покосившись на меня). Да, да, я постараюсь привести его… Думаю, ему тоже будет интересно… Ах, насчет квартиры? Знаете, еще не решила, простите великодушно… Нет, нет, я не отказываюсь, что вы! Время не терпит? Понимаю… Но, Всеволод Викентьевич, вы же не только политик, вы художник, кто лучше вас поймет одинокую женщину… (В голосе Киры послышалось кокетство.) Поймите, я жизнь, жизнь мою посвятила этой квартире, этому архиву, наследию отца, всему, всему… Нет, Всеволод Викентьевич, так поступил бы на вашем месте кто-нибудь другой, но не вы, не вы… Вы не бросите меня на произвол судьбы. Для этого вы слишком преданы… Богу и России (странно было слышать эти слова из уст Киры, но истерическое кокетство придавало им какую-то извращенную органичность). Я решусь, решусь, может быть, завтра решусь. Позвольте мне еще одну ночь не поспать… Не позволяете? А у меня бессонница… и без позволения. Ну, допустим, я согласна, согласна, только не сейчас. Ну, через неделю… Это долго… Хорошо, хорошо, на спектакле… До свиданья.
Она не положила и не бросила, она уронила трубку.
– Знаешь, кто это звонил? – спросила она.
– Кто?
– Ярлов. ПРАКС.
– А кто это… что это такое?
– Ну ты даешь! Конечно, тебе теперь вся жизнь до лампочки с твоими Клер, Клавишей и Литли. О ПРАКСе весь мир говорит…
– Да что такое, наконец, этот ПРАКС?
– Православно-коммунистический союз.
– Час от часу не легче. Кто до такого додумался?
– Конечно, сам Ярлов, кто же еще. Он говорит, что Русь – изначально православно-коммунистическая страна. Русское православие коммунистично, а русский коммунизм православен. Все беды в истории России происходили от разлада между православием и коммунизмом. Как только они осознают свое глубинное единство, Россия воспрянет, вернет себе прежнее величие.
Кира произносила все это с полузакрытыми глазами, вещая, как Пифия. Так во время событий в Чехословакии она вполголоса пропагандировала социализм с человеческим лицом.
– Откуда же взялся этот Ярлов?
– Он гроссмейстер по шахматам. Участвовал в чемпионатах на первенство мира. Потом создал театр «Реторта», лабораторию магического жеста.
– Это что-то масонское или розенкрейцеровское: «Реторта».
– Нет, Ярлов винит масонство во всех бедах. Боюсь, и меня он причисляет к масонам. «Идет охота на волков, идет охота», – процитировала она Высоцкого то ли в ужасе, то ли в забытьи.