— Если бы не ты, Чайка, — похвалил его тиран, возвышавшийся над его постелью словно статуя командора, — то мы не смогли бы выиграть эту битву. Твоя награда ждет тебя. Ты знаешь, я умею быть благодарным.
Федор, лежавший на постели у окна в одном из богато отделанных каменных зданий, выстроенных по греческому образцу, слабо улыбнулся.
— Я лишь немного задержал их, — пробормотал он, и добавил, вздохнув, — зато моя армия уничтожена.
— Получишь новую, — не моргнув глазом заявил тиран, но все же слегка нахмурился, вспоминая сколько бойцов полегло в этой грандиозной битве, — кроме того Кумах жив, лежит в соседнем доме. Так что, кем командовать пехотинцами у тебя есть. А артиллерийский обоз и… нового начальника мы тебе дадим. У меня хватает толковых командиров.
Федор молча кивнул. Он уже знал, что Бейда погиб, раздавленный селевкидским слоном. Зато Исмек выжил в этом столпотворении, хотя большинство его погонщиков и самих животных были убиты в жестоком сражении. Также Чайка не мог получить никаких сведений относительно Летиса, который сражался на острие атаки и пропал без вести. Среди мертвых, усеявших плато, его не нашли. Федор молил богов, чтобы его друг вернулся в мир живых.
— На побережье выгружаются слоны из Карфагена, а в этом бою мы захватили немало индийских, так что у твоего Исмека будет много работы, — добавил Ганнибал.
Подойдя к узкому окну, больше напоминавшему бойницу, Великий Карфагенянин задумался, глядя куда-то вдаль, на горные цепи. Чайка не спешил прерывать его царское молчание. Он вообще больше никуда не спешил. Второе ранение подряд немного охладило его пыл, а он уже по опыту знал, что торопиться некуда. Сначала придется выздороветь. Ведь за один день эта война не закончится. И хотя Ганнибал ему не успел пока рассказать, куда дальше направятся войска, и собирается ли он идти по пути Александра Македонского до самой Индии, Федор понимал, что это будет долгая кампания. Индия не Индия, но в Финикию они уж точно вторгнутся, а там придется биться за каждый город, ведь Финикия примыкала к Сирии, главной вотчине Антиоха Третьего, если не считать Вавилона и всех остальных земель, что лежали за ним.
Хотя, узнав о приближении своего великого соплеменника, финикийцы вполне могли поднять восстания. Большинство финикийских городов строились как военные базы на островах и могли долго держать осаду. На Кипре уже стоял флот Ганнибала и о его приближении по суше финикийцы не могли не знать. Во всяком случае, волнения могли начаться в тех городах, что лежали во владениях Антиоха. Арвад, Библ и Сидон имели шанс получить свободу от греков быстрее, чем Тир. Но именно в этом и была главная, по мнению Федора, проблема, о которой Ганнибал пока с ним не говорил. Тир — прародина Карфагена — был сейчас во власти египтян. Вернее тех же греков из династии Птолемеев, управлявших Египтом после покорения этой богатой страны Александром Македонским. Но «других греков», с которыми у Ганнибала войны пока не было. И хотя Атарбал как-то обмолвился Федору, что воины Гасдрубала движутся вдоль побережья к Египту, но рискнет ли его великий брат начать войну с Египтом, Чайка не знал. И никто не знал, что на уме у этого человека, которому принадлежало уже полмира. Впрочем, Федор служил у Ганнибала не первый год и был уверен, что армии Карфагена, македонцев и скифов не остановятся на границе с Египтом, и Тир будет освобожден. Наверняка понимали это и Птолемеи.