Вслед за старшим уполномоченным Владислав прошел в дом. Вернее, в то, что от него осталось. От развалин разило мочой, кровью, блевотиной и самогоном, к этому изысканному букету примешивалась вонь давно не мытого тела и прокисшего тряпья. Запах гари зловоние почти заглушило.
«Ну и сортир Граев себе под базу отыскал!» — поморщился Влад.
В углу бывшей комнаты виднелись очертания осевшего на стуле человеческого тела. Владислав тихо присвистнул, почувствовав пустоту и высосанностъ мертвой оболочки. Теперь стало понятно, откуда Граев брал силу. Мелькнула еще какая-то мысль, но додумать ее Воронцов не успел.
— Владислав Германович, подойдите. — Ворожея сидел на корточках рядом со следователем, который поддерживал голову человека, лежавшего под рассохшимся некрашеным подоконником.
Это был дородный мужик, явно переваливший за сорокалетний рубеж, но еще крепкий, лишь недавно поплывший животом. Одет он был в хороший, хотя изрядно заляпанный костюм, на лице пробилась суточной давности щетина.
— Откуда ж он тут такой красивый взялся? — задал следователь вопрос в никуда.
Ворожея пожал плечами:
— Может, второй жертвой должен был стать, а может, и сообщник. Вот как он в живых остался, интересно?
— Убийца «огненный вал» отсюда веером перед собой гнал, — негромко сказал подошедший Владислав. — Жертва, из которой он энергию выкачивал, вон она, сзади на стуле. Качал он долго и очень умело. Уверен, он этого бедолагу всю ночь по капле доил, и чего тот натерпелся…
В этот момент лежащий открыл глаза, и Владислав заорал:
— В сторону! Ворожея, в сторону!
Пришпоренный подскочил и неуловимым движением ткнул жесткими, сложенными копьем пальцами в глаз следователю. Тот с воплем отпрянул, зажимая руками изуродованное лицо, между пальцами показались струйки крови. Ворожея попытался отскочить, но запутался каблуком в валявшейся на полу телогрейке и грохнулся на пол.
Владислав запустил в одержимого подвернувшимся под руку табуретом. Существо, недавно бывшее человеком, лишь досадливо мотнуло головой, когда ему углом сиденья рассадило до крови лоб. Оно не боялось боли. Оно хотело убивать.
— В глаза не смотри! — проорал Владислав, одним прыжком преодолевая разделявшее их расстояние и вставая между поднявшимся с колен одержимым и Ворожеей.
И сам поймал взгляд равнодушных черных, без зрачка и радужки, глаз.
Окружающий мир исчез. Чернота засасывала, растворяла в себе, убаюкивала. Владислав не стал ей противиться, расслабил рефлекторно напрягшиеся, протестующе ноющие мышцы и скользнул во тьму.
«Главное — не торопиться, — учил их Трансильванец, — помните, что время здесь и время там — разные вещи. Там вы сами можете задать его ход, если не запаникуете. Не пытайтесь сопротивляться физически, пока не сломаете установку куклы».