— К Зарецким, — ответил Влад, — там на музее защита посильнее.
Он пил чай, а она деловито открывала шкафчики, упаковывала какие-то свертки. Собирала сына в дорогу.
— Зачем? — спросил Владислав. — У Мариши в хозяйстве найдется чем перекусить.
— Мариша Зарецкая ему не мать, — сухо отозвалась Тамара, — можешь не беспокоиться, мы учились готовить по одному пособию.
Влад вдруг ее пожалел. Она ведь совсем одна, подумал он, ну кто-то есть у нее, наверное. Подруги, мужчины — красивая ведь. Но семьи нет, родных, можно считать, нет. Сабуровы так и остались чужими. Только сын — и тот ее покидает.
— Том, — вздохнул Владислав, — понимаешь… — Он хотел было утешить ее, найти нужные слова, но сказать было нечего, и он закончил фразу неожиданно беспомощно: — Я дурак. Прости.
Тамара покачала головой.
— Ты не дурак, Воронцов, — усмехнулась она, — твоя беда не в этом. А знаешь в чем?
«Если и она скажет, что я считаю себя центром вселенной, — уныло подумал Влад, — мне остается только повеситься».
— Ты ни черта не понимаешь в женщинах, — закончила Тамара, и он перевел дух.
— Угу, — пробормотал он, думая о разговоре с Зеркальцем, — похоже, ты права.
…Ее волосы разметались по подушке, а рука легла на его плечо.
С первого дня, как они остались в доме одни, он чувствовал себя как грешник у чертей на сковородке. При том что всю зиму, пока Сабуровы жили у Зарецких, не испытывал к Тамаре никакого влечения. Жена друга, соседка, старая знакомая — и все, не более.
Для Юрки война продолжалась. Бедствовать им с Тамарой не приходилось, он получал неплохое жалованье, она тогда уже подрабатывала за швейной машинкой и заговаривала время от времени о том, что можно бы снять уже не комнату, а небольшую квартирку — Денис растет, места маловато. Юрка с ней соглашался, но снимать не хотел. Он загорелся идеей обзавестись своим жильем. Надежды на это было мало, но он не сдавался.
Владислав его понимал. Сам он всю зиму доказывал бюрократической машине, что имеет полное право на квартиру пропавшей без вести тетки. Дом, в котором когда-то жили его родители, сгорел до головешек, полученной страховки ни на что не хватало — цены на жилье после войны подскочили вдвое. Строительный бум в Синегорске еще не начался. Окаянная тетка исчезла бесследно еще до войны. В живых она не числилась, в списках погибших — тоже, даже в тонком мире ее следов обнаружить не удалось. Ее квартира стояла пустая. Владислав — единственный наследник — уже устал повторять, что по всем законам она считается без вести пропавшей.
— Ну а вдруг объявится? — равнодушно повторяла чиновница. — И предъявит претензии. Случаи уже были.