— Полчаса сидишь при нем неотлучно. Если станет метаться или бредить — вызываешь врача. Телефон есть?
Женщина, сглотнув, показала рукой за спину:
— Внизу. На улице. Через дом.
— Значит, если начнет бредить — бежишь и вызываешь «скорую». Если все нормально — через полчаса будишь его, вливаешь кружку горячего и очень сладкого чая. Всю вливаешь. Полностью. Потом закутываешь потеплее и идешь звонить инквизиторам.
Тамара уставилась на него немигающими глазами и отрицательно замотала головой.
— Дура! Немедленно! Как мы с тобой договаривались? Подставить парня хочешь?
— Хор-рошо, я позвоню, — сумела наконец выдавить Тамара.
— Позвонишь. Если придется звонить в «Скорую», то сначала вызываешь врачей, а потом, не выходя из будки, все равно сообщаешь инквизиторам. Поняла? Тут же, не сходя с места. Предупреждаешь, что едет врач, но звонишь немедленно. Чтоб у них в бумагах стояло время.
Тамара кивала, как китайский болванчик.
Владислав встал, еще раз внимательно осмотрел неподвижно лежавшего Дениса и пошел к выходу.
— А ты… Ты не останешься?
Владислав отодвинул Тамару в сторону:
— Нет. Я не останусь. И когда приедут инквизиторы — на меня не ссылайся. Скажешь, что парень пришел домой сам.
Не оборачиваясь, не слушая бормотание Тамары, что-то лепетавшей ему в спину, он прошел по коридору и захлопнул за собой дверь. Сбежал по ступеням, осторожно выглянул из подъезда. Вроде бы никого. Сунув руки в карманы, он быстро зашагал вниз по улице.
На душе было погано. Злость на Тамару, из чистого эгоизма не подготовившую парня к тому, что навалилось на него в одночасье, перемешивалась с горьким ощущением собственной трусости.
Нет, хватит. Он и так взял на себя ответственность, о которой его не просили. Влад снова вспомнил ощущение неконтролируемой мощи, заставившей его сбиться с шага и пошатнуться. Еще пара секунд, и он не успел бы сдвинуть слепой бешеный вал огненной ярости, выпущенный мальчишкой. В парне была та же сила, что и в его отце, но…
Хватит. Он живет один, и ему нравится такая жизнь. Он выполнил все свои обязательства и намерен прийти домой и лечь спать.
И заснуть.
* * *
Заснуть ему удалось довольно быстро, он даже успел увидеть кусок нелепого сна, в котором фигурировали дворничиха на метле, старшина Филиппенко, муштровавший вместо юных знающих пуделей и кошек, — и те и другие прекрасно ходили на задних лапах, и какие-то совсем фантастические персонажи. Потом его выбросило из сна и пришла бессонница.
Часы тикали оглушительно, вода из крана капала с барабанным грохотом, малейший шорох за окном отдавался эхом. Время стало медленным и тягучим, в голову лезли воспоминания — все больше те, которые хотелось бы похоронить. Он разобрал ящики стола, отгладил рубашку, сделал еще какие-то мелочи, отложенные на потом. Сидел на кухне, пил чай, читал смешную книгу и старался отогнать предчувствие надвигающейся беды.