- Видите, колонны по обе стороны! А ступени, на которых сидит Сократ? А цвета? Вот за что мы любим греческий мир - за порядок и симметрию, не правда ли? - восхищенно сиял герр Мюллер.
- Кое-кто считает, что порядок и симметрия лишены тепла, - улыбнулся Камерон.
- Но мы-то с вами знаем, что это не так, лорд Уэствуд! Греческие формы, может быть, строгие и математически точные, но они вместе с тем полны жизни.
Камерон обернулся на черноволосую девушку.
- Гармоничное сочетание страсти и порядка?
- Как точно вы сказали, лорд Уэствуд. Говорят, вы много путешествовали по Греции?
- Да. Моя мать гречанка, я воспитывался на легендах о богах и богинях, которые жили под горячим греческим солнцем.
- Значит, вам лучше, чем прочим англичанам, должно быть понятно это единство рационального и эмоционального. И лучше, чем немцам. Порядок я изучал всю свою жизнь, а страсть, видимо, так до конца и не понял. Пожалуй, мне следует съездить в Грецию.
- От души рекомендую вам сделать это, - поддержал ученого Камерон. - Я сам до конца не понимал легенд, пока не постоял на земле, которая их породила.
Но на самом деле он понял их, только когда встретил Каллиопу. Раньше он не представлял, что рассудочность и пылкость могут так естественно сочетаться в одном существе.
- Так я поеду! Как все ваши английские поэты. Их явно манило Средиземноморье. Смотрите, а вот и «Музы на горе Геликон», - указал он на следующую картину с изображением девяти муз, собравшихся вокруг священного источника, каждая со своим символом. - Совсем как юные фрейлейн, сестры Чейз.
Камерон остановил взгляд на центральной фигуре, несколько возвышавшейся над остальными. Каллиопа, старшая из муз, покровительница эпической поэзии, держала дощечку для записей. В отличие от реальной музы, Каллиопы, волосы у нее были светлые, но выражение лица очень похожее. Спокойное, серьезное.
- Все-таки сходство с барышнями Чейз не совсем полное, - заметил он.
- О да. У этой Клио волосы вовсе не рыжие. А эта Талия, как это сказать, не такая кипучая.
Камерон присмотрелся к Талии, чье лицо было полузакрыто комедийной маской. Клио сидела рядом, со светло-каштановыми волосами, заплетенными в косу, уложенную короной вокруг головы. В руках она держала свиток и стопку книг. Рядом с ее обутой в сандалию стопой из темно-зеленой травы поднимался лиловый гиацинт.
- Художник со знанием дела использовал символы, - довольно кивнул герр Мюллер, указывая на цветок.
- Правда. Ведь Клио была матерью Гиацинта… - Голос Камерона оборвался, потому что он отчетливо вспомнил тот несчастный список Каллиопы. Сизый Голубь, Золотой Сокол, Лиловый Гиацинт…