Она взмахнула руками, и появилось двое слуг, которые несли кратер - сосуд для вина с широким горлом. Гости заволновались. Это было одно из уникальных сокровищ леди Рассел, привезенное из Греции несколько десятилетий назад ее дедом. Она очень редко показывала этот кратер, поговаривали, что она хранит его в своей спальне, чтобы любоваться им в свое удовольствие. Кратер был прелестен и в очень хорошей сохранности - если не считать отсутствия одной ручки и пары трещинок. На нем были изображены сцены пира - возлежащие гости с кубками, танцоры, музыканты, чьи древние инструменты в самом деле напоминали те, что держали в руках музыканты, сидевшие в гостиной леди Рассел.
«А кратер представляет собой соблазнительный объект для Вора Лилии», - подумала Каллиопа, любуясь его изящными формами.
- А теперь, дорогие гости, - продолжала леди Рассел, - закройте глаза и представьте, что вы сидите в греческом амфитеатре много тысячелетий назад.
- Странно, что она не заставила нас всех нарядиться в хитоны и сандалии, - прошептала Клио. - Вот это было бы зрелище. В особенности хорош был бы лорд Эринг. Бедняжка весит, наверное, фунтов триста, вряд ли во всем Лондоне нашлось бы столько муслина, чтобы охватить его талию.
Каллиопа хихикнула, прикрывшись программкой. Ей приходил в голову только один человек, на котором хитон выглядел бы уместно, - конечно, это был не лорд Эринг. Она украдкой взглянула на лорда Уэствуда поверх программки. Он тоже разглядывал кратер, и легкая морщинка пересекала его лоб. Задумчивый Аполлон.
Интересно, о чем он думает?
Камерон проводил взглядом кратер, вынесенный слугами из комнаты. Как он прекрасен и какая трагедия, что его так редко кто-нибудь видит! Редко восхищается. Как этрусскую диадему леди Тенбрей, его вырвали из естественной среды и держат под замком для удовольствия тщеславия маленькой кучки людей, а подлинное его назначение давно забыто. А кратер этот создали для пиров и веселья.
Но в этот момент его занимала не столько судьба несчастного кратера, а искусно выгравированная фигурка женщины на его полированном боку. Ее гибкое тело, облаченное в струящиеся одежды, склонилось к лире. Темные кудри, перехваченные лентой надо лбом, свободно обрамляли овальное лицо - задумчивое и серьезное по сравнению с веселыми гримасами скачущих вокруг танцоров. Она слышала только свою музыку, погрузившись в мир собственных мыслей и чувств.
Для этой женщины давних времен вполне могла послужить моделью Каллиопа Чейз. Такая же стройная, темноволосая красавица, серьезная и прямодушная.