Эйприл понимала, что говорит несвязно, но из-за волнения не придавала этому значения.
Стивен закусил нижнюю губу, затем вздохнул.
— Боюсь, ваша тетя была не вполне в себе, Эйприл. Она была милой женщиной. Очень доброй. И я говорю это не из вежливости, мы все здесь ее любили. Но она была очень стара, и ее умственное здоровье пошатнулось давным-давно. Я служу в доме уже десять лет, мой предшественник проработал столько же, и он говорил, что в его памяти Лилиан осталась точно такой же. Несколько лет назад мы организовали для нее доставку продуктов на дом, посыльный приходил каждую неделю. Обычно управляющий сам обналичивал ее чеки, чтобы платить вместо нее по счетам.
— Я ничего не знала. Наверное, мы с мамой вам отвратительны.
— Я вовсе не собираюсь вас осуждать. В этой части города подобное случается сплошь и рядом. Люди отчуждаются от своих родственников, обрывают все связи. Причиной тому деньги. Однако здоровье Лилиан продолжало ухудшаться. В последние годы стало особенно плохо. По большому счету ей не следовало бы оставаться в Баррингтон-хаус. Однако здесь был ее дом, и все мы — портье и обслуживающий персонал — делали все возможное, чтобы она осталась.
— Как великодушно с вашей стороны.
— О, на самом деле это не составляло труда. Мы всего лишь приносили ей хлеб и молоко, ходили для нее по магазинам. В общем, старались помочь, чем могли. Только мы все время переживали, как бы она не упала или… — Он сделал паузу и откашлялся. — Не потерялась.
— У нее не было друзей?
— Лично я не замечал. Все время, что я работаю здесь, к ней никто не приходил. Видите ли… — Стивен снова замолк и потер рот. — Она была весьма эксцентричная. Это если говорить вежливо, а я не хочу выказать неуважения.
Портье явно смутился, даже голос понизил. Он имел в виду «сумасшедшая».
Эйприл хотелось узнать как можно больше о двоюродной бабушке, оставившей им с матерью целое состояние в виде лондонской недвижимости. Когда они продадут квартиру, Эйприл как-нибудь вознаградит людей, облегчавших престарелой леди последние годы жизни. Мать не станет возражать. Ей тоже будет совестно — точно так же, как сейчас было Эйприл. Хотя они ни в чем не виноваты. С их стороны невнимание не было сознательным пренебрежением. Лилиан, приходившаяся им дальней родственницей, жила на другой стороне земного шара.
— А вы помните ее мужа, Реджинальда? — спросила Эйприл. — Если не ошибаюсь, в войну он служил летчиком.
Стивен отвернулся, его голубые глаза бегали по сторонам; он смотрел куда-то поверх головы Эйприл, будто проверяя, в порядке ли лампы в лифте. Они горели тускло, отбрасывая мутные тени на панели красного дерева и латунную отделку.