— Да не, — отмахнулся дедок, — тут у всех детишки подрощенные, по два-три годка. Моруном припугнем — до вечера нишкнут!
Тваребожец окончательно потерял интерес к разговору и, скрестив руки на груди, откинулся на стену за лавкой, углубившись в свои невеселые мысли. Кошак бродил между столами, изображая большую голодную кису с огромными умоляющими глазами. Голодной подавали жалостливые, большой — все остальные.
— Хорошо, мы подумаем, — наконец сказал ЭрТар и начал вылезать из-за стола. Рукобития, скрепляющего уговор, от него никто и не ожидал — как-никак дельце не шибко честное.
— Вот, теперь у нас есть и постель и стрелки, — гордо объявил горец, когда компания вышла за порог. — Жаль, бусин вперед не отсыпали… Кому спасибо сказать надо, э?
— Ага, а еще у нас есть морун, — ядовито поддакнул Джай.
— Хэй, тебя же никто не заставляет за ним бегать! Вэчэр скваш выпил — глупый стал, утром голова ясный, зачэм с йер ссориться, э?! А стрэлка на хороший память взял, чтобы обида ни на кого нэ был!
— Хорош кривляться, — устало отмахнулся обережник. — Ты понял, где тот сарай?
— В конце улицы направо, за воротами с намалеванными петушками. Э, шмар меня разыщи, забыл! — ЭрТар резко остановился, с досадой хлопнул себя по лбу и кинулся обратно. Ждать он не просил, и обережник со жрецом медленно поплелись в указанном направлении.
— Ну мы ведь и не думали, что в первом же селении повезет, — неловко попытался утешить седого Джай.
Тваребожец не ответил.
— Ты хоть поспать нам дашь?
— Спите, — огрызнулся жрец, — приставать не буду.
— Да иди ты! — обиделся обережник. — Нас только разбуди, когда пойдешь, понял?
Ждать ответа, тем более положительного, было бесполезно.
…Когда горец догнал спутников, лицо у него было счастливое донельзя, а из едальни доносился шум драки.
***
— Не-а, г-г-господин Приближенный. — Управник Горшечной Полянки часто кланялся, заикался и нещадно потел. Теща и жена столбами застыли в углах тесной комнатки, двое сопляков крысятами зыркали на Архайна с печки. — Никого у нас за последний семерик не рождалось… Прошлый-то год не шибко урожайный выдался, мало кто сумел на дитенковую ирну отжалеть… вот Куметы разве что, но у них пацан, еще в конце весны… а так никого.
Йер уже готов был плюнуть на управника (прямо на лысоватое темечко) и выйти из вонючей избы, однако заметил красноречивый взгляд его тещи: ну, признавайся же, дурак!
— Точно никого?
— Ну… — Мужик не сводил глаз с плети, которой Архайн легонько похлопывал себя по бедру. — Этта… говорят тут люди…
Йер сцепил зубы. Таких идиотов даже бить бесполезно — вообще дар речи отшибет. Придется ждать, пока сам промекается.