— И ты ничего не можешь сделать?
— Нет. Я принадлежу Архайну больше, чем раб. Того хотя бы смерть освобождает. — Мужчина сосредоточенно, словно надеясь отвлечься от воспоминаний, сгреб тлеющие угли в кучку и опрокинул над ней флягу.
Слушателям его откровение тоже не доставило удовольствия.
— И что, все жрецы вот так, с семенами, умеют? — дрогнувшим голосом уточнил Джай.
— Все, отмеченные Привратницей. И она сама.
— И Приближенные, да?
— Частично. Йеры не ладят с «тварями», и истинное перерождение камалейника им недоступно. Они могут создавать лишь подобия тел, которые существуют несколько дней, от силы полтора семерика, а затем рассыпаются прахом.
Когда парни осознали, что он имеет в виду, им стало совсем нехорошо.
— Но сейчас… ты в порядке, э? — осторожно поинтересовался горец.
Брент неопределенно пожал плечами:
— Трудно сказать. Я помню все, что происходило со мной до первой смерти — и между последующими, чувствую голод, боль и усталость. Вроде бы ничем не отличаюсь от обыкновенного человека.
— И сколько тебе… еще…
— Дня три. Поэтому не стоит тратить время на пустую болтовню.
Жрец встал, и кабан послушно похлюпал к нему по мелководью. Зловредная скотина успела вываляться в тине по самые уши, но ЭрТар этого даже не заметил.
Точнее, не сразу заметил. А уж тогда его заковыристые ругательства изрядно разрядили обстановку.
***
Яшерки беспокоились, посвистывали и топтались в оглоблях, не желая опускаться на передние лапы, хотя раньше вовсю пользовались остановками, чтобы пощипать дикоцветной травки.
— Ну чего ты, серый? — Хруск гладил бегуна по крутой шее, безуспешно пытаясь успокоить. — Что тебе не нравится?
— Моруны. — Йер брезгливо пнул землю носком сапога. — Двое… нет, трое.
У Архайна не было сомнений, откуда взялся этот «клад». Чуть подальше он нашел валяющуюся в траве стрелку, а там, где сейчас стоял йер, смятую траву покрывала бурая кровяная корка. Обережники у иггроселецких ворот, при виде Приближенного затрясшиеся наподобие осиновой рощи (слухи разбежались по городишку бойчее крыс), живо припомнили двух парней, горца и белобрысого, прошедших мимо них примерно в середине леволуния. От страха мужики даже проговорились о трех местных головорезах, сунувших обережи мзду за молчание и погнавшихся за теми двумя. В город никто из них не вернулся…
— Раскопаем? — воодушевился обережник. Найти моруний схрон до вылупления — небывалая удача, а тут сразу три! Заразы на них еще нет, только белая плесень по коже, которой лучше не касаться: жжется крапивой. Работы же всего ничего: они обычно под самым дерном лежат, фьетами сковырнуть можно. Отволочь в город, стребовать с храмовников положенную мзду…