— Они играют роль только для жрецов, давая нам силы находить и защищать Привратницу. И мы не имеем права тратить их на разную ерунду вроде так называемых «ирн».
— А йеры имеют?
— Угу. Как распродающие краденое воры. Они взывают к тому же Потоку, искажая его до неузнаваемости. — Брент гадливо сплюнул. — Моют в драгоценной воде сапоги вместо того, чтобы пить ее…
— Тогда зачем они с таким упорством уничтожают Привратницу? — Джай вел разговор по всем правилам допроса, пытаясь уличить жреца на какой-нибудь запинке или нестыковке. Вот только преступников с таким воображением ему еще ни разу не попадалось! — Ведь без нее они тоже окажутся на мели.
— Нет. У них другие «посредники» — дхэры.
— Выходит, храмовники просто пытаются избавиться от конкурентки? — сообразил обережник.
Брент остановился — для разговора на ходу это оказалась слишком серьезная тема.
— Не равняй дверь и прогрызенные червями ходы. Дхэры наделяют силой только своих слуг, открыть шлюз они не могут — или не хотят, ведь это позволяет им жировать в святилищах, под видом богов собирая с людей мзду как деньгами, так и жизнями.
— Ну и какая нам разница, кто у власти — вы со своей Привратницей, или йеры с дхэрами? — дерзко возразил Джай. — Собачитесь друг с другом, а народу отдувайся…
— Большая. Сначала ирны налагали ради обильного урожая, потом хорошего, теперь — ради хоть какого-нибудь. Еще через двадцать — тридцать лет они перестанут действовать вообще. То же самое со скотом, домашней птицей…
— И нами, — задумчиво закончил ЭрТар. — В горах уже несколько лет не рождалось ни одного дареного ребенка. По-моему, я вообще был последним…
— Ты тоже?! — вытаращился на него обережник.
«Без ирны только крысы плодятся», — любили приговаривать в рабочем квартале, где появился на свет Джай. На самом деле в участии Взывающих не нуждались еще и мыши, тараканы, клопы, крагги и прочая вредная живность, а также растения и твари дикоцветных земель. Никакого удовольствия от нахождения в подобной компании будущий обережник не испытывал… а уж соседи изо всех сил заботились, дабы он об этом не забывал. «Что с паршивца взять — бог и тот на него взглянуть не пожелал!» — со смесью жалости и отвращения изрекали взрослые, когда Джай попадался на какой-нибудь шалости вроде стрельбы из рогатки по чужому коту. Ровесники же лупили его при каждом удобном случае, не принимая в свою ватагу. Со временем, конечно, все сгладилось: Джай подрос, узнал, что не один он такой убогий (да и не убогий вовсе — «клеймо» отщепенца оказалось дурацким, осуждаемым храмами суеверием), поступил в обережь, завел уйму друзей и подруг… но глухая обида на испорченное Иггром детство осталась.