Тем временем в доме происходил форменный переполох. Томка визжала на веранде; Тетерин, который успел вскочить раньше всех, гасил своим новым и ужасно дорогим плащом зажигательные снаряды; Галина Семеновна поливала их водой; Женька успокаивала Томку; Муродали со Степаном бегали вокруг дома в поисках нападавших. И только Катя не принимала никакого участия во всем этом веселье. Прильнув к окну, она с восхищением следила за подвигами Николая Ламанчского «Скайуокера», у которого оказалось не две ноги, как у всех обычных и скучных людей, а целых три.
Когда враг бежал, спешно попрыгав в свои скрипучие «Жигули», и пыл битвы слегка улегся, Николай натянул гипс на ногу и захромал к веранде, из разбитых окон которой еще валил дым.
Юрка в ночь нападения дома не ночевал. До самого утра он работал на рынке. Администрация перед большой санитарной проверкой решила накрыть целый ряд торговых павильонов и проходы между ними общей крышей, и Юрка напросился в помощники. Он узнал, что каждый рабочий в бригаде кровельщиков за эту ночь получит примерно столько, сколько ему не хватало на видеокамеру.
Измотанный тяжелой ночной работой, он спрыгнул под утро с крыши последнего павильона и подошел к злому как бультерьер бригадиру. Путая русские, румынские и молдавские слова, тот высказал все, что он думает о российской рыночной экономике и об администрации данного рынка в частности. Оказалось, что за авральный ночной труд им всем заплатят только через неделю. Юрка мгновенно ощутил интернациональную солидарность с уставшими и сердитыми молдаванами, с которыми он бок о бок вкалывал всю ночь, и основы марксизма физически заныли у него в кончиках разбитых молотком пальцев. Юрка принадлежал к уже глубоко постсоветскому поколению, а потому не знал красных галстуков, пионерских линеек, Всесоюзных субботников, утренних политинформаций и лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Теперь же он легко мог сформулировать его сам. Даже Карл Маркс был не нужен. Не говоря уже про Фридриха Энгельса.
Основы интернационализма, заложенные в Юрку совместным трудом с гастарбайтерами из Кишинева, укрепились еще больше, когда он увидел последствия ночной атаки на дом своих родных. Юркины соратники по борьбе за чистоту расы успели забросить на веранду три зажигательных снаряда, разбив при этом несколько стекол и закоптив стены. Юрка поднялся на крыльцо, и под ногами у него заскрежетало битое стекло.
– Видал, чего тимуровцы твои устроили? – угрюмо сказал Степан, который курил прямо на веранде. – Мать чуть не до смерти перепугали. Поймаю кого-нибудь из них – убью.