– Баба Таня, здрасьте! – крикнул он полуживой от страха и слегка оглохшей старушке, которая до его появления пыталась помыть на станции пол, но теперь застыла с тряпкой в руке, как изваяние скорбящей матери.
Воспользовавшись ее замешательством, Петька, ни на секунду не останавливаясь, бросился к стоявшему рядом с ней ведру, подхватил его за скользкую ручку, вылетел с ним за дверь, выплеснул грязную воду на рельсы и пулей помчался обратно, едва успев прокричать что-то вроде:
– Я вот!.. Сейчас!… Я туда!..
Осиротевшая без своего ведра баба Таня еще несколько минут постояла на месте, приходя в себя, потом перекрестилась, выглянула в окно и погрозила сухим кулачком всей притихшей под вечер станции.
* * *
– Стоять! – заорал Ленька, и Петька кубарем покатился на землю, запнувшись о чью-то выставленную ногу.
Ведро с грохотом отлетело в сухую траву.
– Мне нельзя… – пробормотал Петька, пытаясь подняться. – Я не могу… Мне быстро надо…
Он был так поглощен своим боевым заданием, что потерял обычную бдительность и не заметил засады. Ленька Козырь видел, как он сломя голову влетел на станцию, поэтому притаился с остальными пацанами за пакгаузом, который Петьке пришлось обегать. Лезть на обрыв, откуда он за минуту до этого прыгнул, у него не было уже ни времени, ни сил.
Поднимаясь на ноги, Петька успел заметить Валерку за спинами других пацанов, но тот быстро присел, чтобы не увидеть того, что сейчас произойдет.
– Блядский выродок, – сказал Ленька. – Гитлер недобитый.
– Я не хочу драться, – задыхаясь, ответил Петька. – У меня сейчас времени нет.
– А кто тебя, бля, спрашивает?
Он без размаха ткнул кулаком Петьке в лицо, и у того из носа побежала кровь, а во рту появился горьковатый вкус пыли.
– В картишки сыграем? – Ленька, ухмыляясь, вытащил из кармана колоду карт. – Только козыри все мои будут.
Петька с тоской оглянулся вокруг в надежде на то, что рядом окажется хоть кто-нибудь из взрослых, но здесь за пакгаузом обычно никто не ходил. Это была Ленькина территория.
– Мне туда надо… – просящим голосом сказал Петька. – Пусти меня.
– А в рыло? – Ленька засмеялся и еще раз ударил его.
Пацаны встали вокруг них сплошной стеной, и Петька понял, что просто так ему уже не уйти.
Он в отчаянии посмотрел Леньке прямо в лицо, краем глаза увидел копошащегося у чьих-то ног Валерку, вспомнил своих матросов, мамку, почему-то волчонка и то, что теперь его зовут Испуг, и от всего этого в нем вдруг вскипела такая злость, такая тихая страшная ярость, которой прежде он сам никогда в себе и не знал. Привычный страх покинул его, и небо над головой от ненависти из синего сделалось белым.