.
Газета «Вашингтон пост», сравнивая «новую стратегию» Картера с доктриной Эйзенхауэра — Даллеса, писала, что «по мере того как все глубже в умы людей проникает смысл президентского послания «О положении страны», оно обретает форму не столько новой доктрины Картера, сколько возрожденной старой и отброшенной даллесовской доктрины «массированного возмездия», обанкротившейся потому, что она не вызывала к себе доверия»[408].
Сопоставляя отдельные фрагменты обеих доктрин, касающиеся Ближнего Востока, обозреватель «Нью-Йорк таймс» Дж. Рестон находит их почти адекватными. Вместе с тем, признавая, что «доктрину Картера» никак нельзя назвать «новой», Рестон отмечает, что она не представляет собой буквального повторения заявления Эйзенхауэра. Она не просто развивает его, но и идет гораздо дальше в части, касающейся экспансионистских устремлений и гегемонистских претензий США. Эйзенхауэр определял обязательства США «использовать вооруженные силы для оказания помощи любой стране или группе стран» только в том случае, если они попросят о таковой, и лишь под предлогом отражения «вооруженной агрессии со стороны государств, находящихся под контролем международного коммунизма». Картер же оговаривает себе такое право даже без обращения к США за помощью со стороны любого государства и не только в случае «вооруженной агрессии» против него, но и при «любой попытке какой-либо посторонней силы установить контроль над районом Персидского залива»[409].
В «доктрине Картера» намеренно не уточняется, что следует понимать под «попытками какой-либо посторонней силы установить контроль» в зоне Персидского залива и какими рамками ограничивается этот район, входящий в сферу «жизненно важных интересов США». Ясно, что цель таких расплывчатых и многозначительных формулировок — использовать любые политические события, касающиеся межгосударственных отношений или социальных перемен в этом регионе, для прямой вооруженной агрессии США.
Для того-то, очевидно, и понадобилось Картеру, как пишет Рестон, сделать «новое эффектное заявление», не заручившись даже предварительным согласием своих союзников и других государств этого региона быть соучастниками такой авантюристической и весьма рискованной политики Вашингтона. В противном случае не было бы нужды в появлении «доктрины Картера», тем более что «доктрина Эйзенхауэра», по убеждению Рестона, «все еще отражена в американском законодательстве» и, оказывается, до сих пор имеет юридическую силу (?!), хотя все были уверены, что она давно уже списана в архив и выброшена на свалку истории.