* * *
Старшина Штефан Лунгу родился в селе возле Яломицы. Жил себе счастливо с родителями, сестра и брат его обожали, оба были младше него. Все было хорошо до того дня, когда…
Ему было восемь лет. Он стоял возле ворот и сквозь забор смотрел, как на улице играют дети. Штефан делал это каждый день, когда игра была в разгаре. Он прижимался лицом к деревянным планкам, которые не пускали его туда, к детям, но потом забывался, и ему казалось, что он тоже там, на улице, и участвует в игре. Мама никогда не позволяла ни ему, ни брату с сестрой выходить со двора. Ворота запирались на замок. Вероятно, поэтому его так сильно тянуло на улицу — запретный плод сладок.
В тот день он взобрался на ворота и смотрел на улицу сверху. В руках у него был ломоть хлеба, но он забыл про него, увлекшись, как всегда, игрой детей. И вдруг он заметил, что какой-то старик не спускает с него любопытных глаз. Штефан вздрогнул и испуганно соскочил с ворот, но старик успел схватить его за руку.
— Не пущу, не пущу! — шутливо грозил он и смеялся.
Штефан между тем оправился от испуга, потому что узнал старика — он жил на соседней улице, и тоже начал смеяться. Он знал, что жена старика и его дети умерли, и он остался один, других родственников в деревне у него не было.
— Мне есть хочется, — сказал вдруг старик, шмыгнув носом, как ребенок. — Может, отдашь мне свой хлеб?
Не говоря ни слова, Штефан взобрался наверх, на стойку ворот, вытянулся изо всех сил и передал старику ломоть хлеба. Тот поблагодарил и отошел. Однако, сделав два-три шага, он вернулся и с любопытством спросил:
— А ты чей? — Он задал этот вопрос шепотом, испуганно поглядывая то в один конец улицы, то в другой. — Ты материн или отцов?
Мальчик не понял вопроса, и старик его повторил, все время озираясь с опаской, как бы кто не услышал:
— Скажи, ты чей? Материн или отцов?
Мальчик все так же недоумевал. Старик больше ничего не спросил и наконец ушел, жадно жуя хлеб.
Какое-то время его не было видно, но потом он опять появился. И сразу же спросил, все так же опасаясь, как бы его не услышали:
— Ну, ты мне так и не сказал, чей ты. Отца или матери?
На этот раз мальчик не растерялся:
— О чем ты говоришь, дедушка? Что значит — отца или матери?
— А как же, ты не знал, что ли? — удивился старик.
— Что я должен знать? — изумился мальчик. — Не понимаю, что ты хочешь сказать!
— Ну, раз ты старший, то, значит, ты не отцов сын. Значит, его дети — остальные двое. А ты материн. Отец твой взял тебя, когда ты был годовалым…
Мальчик онемел. Он понял, что есть какая-то тайна, связанная с его рождением.