Вышли во двор. Холод усилился. Ветер подхватывал с земли и разметывал тонкий слой снега. С гор доносилось эхо далеких взрывов.
* * *
К кофе они тоже привыкли на войне. До фронта Никулае никогда и не пробовал его, а Думитру пил всего лишь несколько раз. Теперь кофе стал для них потребностью.
Лейтенант сидел с большой щербатой кружкой кофе в руке. Он курил и думал о доме. Сержанта он встретил безмолвно, ответив на приветствие лишь коротким жестом. Никулае взял у него из рук кружку и дважды отхлебнул горячий черный напиток.
— Что тебе пишет Паулина? — через некоторое время тихо спросил Думитру.
— Все хорошо: Что она должна написать?.. А почему ты спрашиваешь?
Думитру уставился взглядом в широкую кружку. Он был подавлен, его мучили какие-то невеселые мысли. На столике у окна лежало несколько кусочков колбасы, которую ему принес Ион. Было видно, что Думитру до них даже не дотронулся. «Не заболел ли он? — с тревогой подумал сержант. — Уж не напал ли на него снова синусит, эта противная болезнь, которая, — Никулае хорошо знал это — иногда не давала Думитру заснуть». «Никулае, — говорил он во время очередного приступа, — у меня такое чувство, будто мне вбили гвоздь в лоб, понимаешь? Потри здесь, между бровей, и виски посильней, еще, еще, я потерплю…» Но нет, дело было не в болезни. Лицо Думитру не выражало физических страданий. Скорее, его мучили какие-то сомнения.
— Пройдет, Митикэ!
— Анна забеременела, Нику. Вот в чем дело. Она мне написала, я думал, что и ты узнал об этом из письма Паулииы.
— И ты не рад? — с удивлением спросил Никулае, переведя взгляд на маленькое запотевшее окно, будто за ним, в далекой дали, он различил знакомые образы. Лицо его погрустнело. Он не понимал Думитру и чувствовал себя почти несчастным оттого, что с его Паулиной не случилось то же.
— Да нет, я рад…
В комнату шумно вошел Ион. Его щеки раскраснелись от холода и ветра. Раньше времени состарившееся, с хитрым выражением, его лицо расплылось в улыбке. В одной руке он держал два небольших алюминиевых бидона и демонстрировал их как свой трофей.
— Вино, господин лейтенант, винцо что надо! Белое и красное. Какого хотите? Попробуйте, господин сержант!
Лейтенант отхлебнул из одного бидона, затем протянул его Никулае. По их лицам было видно, что вино действительно было хорошее.
— Нику, ступай и собери людей. Чтобы все были на месте. Потом и я подойду, поговорю с ними.
У входа в длинный, с высоким потолком, барак, превращенный в конюшню, собрались люди у разведенного огня и сидели, расположившись на кучках сена или снятых с лошадей седлах. Обед привезли раньше, чем обычно, и все уже поели. Поодаль привязанные в два ряда стояли и мирно хрустели овсом лошади, шурша брошенной под ноги травой и распространяя вокруг запах растираемых семян, разворошенного сена, конского пота и навоза.