- Коля, я уже не советский. Все возьму на себя. Мы с тобой случайно познакомились, и ты помог мне купить ткани. При заводе есть магазин, где торгуют неходовым цветом. Помог и баулы тащить. Ткань я везу в подарок саратовским девушкам...
Веселый был человек. Приехавшие обэхээсники ему:
- Куда же столько ткани?
- Я люблю Саратовский театр Оперы и балета! - говорит этот ловелас. Подарю всей труппе по отрезу и всю труппу перетрахаю!
Ну что ты ему, иностранцу, скажешь.
Они ему:
- "Плэйбой" - порнография!
А он им:
- Нет. Это реклама мод.
Поехали они в Орехово-Зуево. Облом: продавщицы в заводском магазине говорят:
- Да, мол, были два красивых мужчины... Купили не помним уж сколько...
И все. Вызволили нас из темниц и узилищ.
Извините за беспокойство. Улетайте, к черту, в свой Саратов. Вот ваши новые билеты.
А нам уже не надо в Саратов.
Мы знаем, что нас будут пасти. И едем со своими баулами на такси, как два плейбоя. Куда? На Курский вокзал и далее - на Харьков... Пусть потаскаются за нами вхолостую господа легавые.
4
Согласитесь, эти гонки не по годам. Приторговывали мы с Юдкиным фианитами под бриллианты. Он был вхож в ту лабораторию ФИАНа, где и выращивали в искусственных кимберлитовых трубках искусственные алмазы. Все это сильно подсаживало нервную систему. А советская система агонизировала под жизнеутверждающими призывами к всеобщему обещанному раю. Но кто об этом знал?
Возраст мой завершал сороковой круг и выходил на финишную прямую. Но ничего не изменишь в один миг: "...не расцвел и отцвел в утре пасмурных дней...", как говорил старинный поэт Полежаев. Да еще и эта история в аэропорту не кончилась, поскольку, оказывается, что на меня в Сыктывкар пришла ориентировка. Стало быть, я был взят под наблюдение, и они едва не усадили меня за спекуляцию, инкриминируя мне спекуляцию тем же вельветом с фурнитурой на сыктывкарском рынке. А там действительно мои старушки продавали кое-какие остатки бизнеса. Да сколько же это хождение по канату над пропастью может продолжаться? Тесть волком глядит. Теща - лисой. Жена хочет второго ребенка - и это главное.
Стал я думать о спокойном и тонком бизнесе.
Но о спокойном деле нужно думать в спокойной обстановке. Где мне ее взять в Сыктывкаре? У какой-нибудь бабёшки вылеживаться после изнурительных моих вояжей? Не могу. Я биологический и неисправимый семьянин. Так что же делать? Где-то веревочке конец, если продолжать жить, как жил.
Надзор с меня снят по ходатайству с места работы. Пишу в райисполкомы-горисполкомы: дайте какую-нибудь квартиру! Шиш тебе, тюремщик. И я пошел на прием к самому большому партийному секретарю в автономии т. Спиридонову. А на пиджак прицепил какой-то хороший чужой орден.