Были, конечно, еще женщины, кроме нее: бухгалтерши, нормировщицы. Они иногда вели прием по производственным вопросам в оперативном штабе зоны. Этот штаб располагался невдалеке от КПП на тот, видимо, случай, если зека взбунтуются, то легче убежать от них. А основной штаб находился за пределами лагеря. Однако я-то работал не в штабе, а в цехе. И видел эту дурнушку пять раз в неделю.
Кроме всего прочего, у меня был свободный выход из промзоны в жилую.
6
Так началась моя новая жизнь.
Так я попал в категорию "производственных придурков". Позволю себе напомнить, что пишет о таких, как я Александр Исаевич Соложеницын:
"...Это просто интеллигентные или даже полуобразованные работяги. Как и всякий зэк на работе, они темнят, обманывают начальство, стараются растянуть на неделю то, что можно сделать за полдня. Обычно в лагере они живут почти как работяги, часто состоят и в рабочих бригадах, лишь в производственной зоне у них тепло и покойно, и там-то в рабочих кабинетах и кабинках, оставшись без вольных, они отодвигают казенную работу и толкуют о житье-бытье, о сроках, о прошлом и будущем..."
"Умри, Денис, - лучше не скажешь!"
И я позволю себе попытку обрисовать коротенько картину этой новой жизни.
7
Там судьба надолго связала меня с великолепнейшим человеком Анатолием Георгиевичем Кашлюновым, бывшим первым заместителем прокурора Пермской области, который позже работал в нашей преступной "разгонной" бригаде.
К моменту моего появления на зоне Анатолий Георгиевич уже отбыл десять лет за хищение государственного имущества. И ему оставалось еще четыре. Друзья и крепкая круговая порука в обкоме родной партии, тот союз номенклатуры, о котором обстоятельно поведал Солженицын в своем "Архипелаге ГУЛАГ", пытались статью его переквалифицировать и оставшийся срок перепаять на четыре года условно.
За какие же, конкретно, грехи его законопатили на Урале родные и поднадзорные ему органы? Мне и другим он рассказывал следующее.
8
Жена его служила кассиром Пермского пароходства. И вот на какой-то производственной попойке, когда все были равно невменяемы от выпитого, а хотелось еще. Он берет у жены из сумочки ключи от сейфа, идет в ее святая святых - в кассу - и делает хапок. Овладев суммой в несколько тысяч денег, невольный экспроприатор берет на грудь еще какое-то количество спиртного и - падает у выхода из кассового помещения. Будучи мертвецки пьян, он тут же и засыпает.
Забегая вперед, скажу, что пил он и впредь. Так же и перед очень ответственными делами. Для него подшофе было обычным будничным состоянием. Нормой.