— Что ж, месье. Не говорите мне такого, о чем потом можете пожалеть. Признайте же, что у вас с ним не все шло гладко.
— Я настаиваю на том, что сказал, комиссар. А еще добавлю, что Дюбуа и я были унтер-офицерами в одном батальоне, на Марне. Нас вместе произвели в лейтенанты, в Шампани, в 1915-м. После Вердена…— Голос Брюшо стал хриплым. После Вердена нас осталось только двое из командного состава нашего батальона 1914 года. И вот…
В первый раз после прибытия полицейских чинов стало так тихо, что шум снаружи проник в помещение: можно было различить гул цеха, где-то хлопнула дверь, в коридоре послышались удаляющиеся шаги, их размеренный ритм стихал, становился глуше, но, казалось, длился бесконечно.
Почти робко, по крайней мере так было первые несколько минут, Финуа продолжил свой допрос. Он упорствовал. Но на все вопросы, коварные или прямолинейные, то нарочито доверительные, то театрально угрожающие, Брюшо отвечал выводящими из терпения смирением и твердым спокойствием, без всяких криков и сцен.
По спазмам в желудке, приученном за сорок лет спокойной жизни к строгому распорядку, следователь понял, что день клонится к вечеру. Он достал часы — было ровно восемь — и произнес:
— Надо заканчивать. На сегодня хватит. Продолжим завтра.
Вернулись оба инспектора. Первый заблудился в коридорах, но оружия не обнаружил. Это никого не удивило. Второй тоже не смог доложить ничего интересного. Ни на добротном деревянном шкафу, ни на ключе, ни на замке никаких ценных отпечатков не оказалось.
Полицейские провели последнее совещание на КП Брюшо. Финуа во что бы то ни стало хотел добиться немедленного ареста капитана.
— Не скрою,— сказал он,— что сегодня мы выяснили лишь материальную сторону дела. Но вы должны отдать мне должное — оно явно распутано.
— Однако вы сами сказали мне, что остаются четыре возможных преступника, вмешался следователь.
— Это верно. Но разве вас не поражает тот факт, что если выделить из них этого первого, то против него сразу складывается обвинение?
— Об этом еще надо подумать. Это вытекает, возможно, из того направления, которое дали следствию два-три факта. Но могут появиться и другие факты. И наконец, почему в таком случае убит Дюбуа? Не будет ли эта мера слишком поспешной?
— Но медлить означает дать преступнику окончательно замести следы…
Меня это не касается, сказал полковник. Сегодня ночью у объекта будут охраняться все входы и выходы. Батальон вернется в лагерь. Я могу запретить увольнительные четвертой роте, тогда никто не сможет скрыться. Вам будут созданы все условия, чтобы осуществлять наблюдение…