— Иди сюда, Элинор. — Себастьян показал на кресло, на которое положил пальто, шляпу и перчатки. Выпитое виски придало ему решимости проучить жену именно сейчас. К этому моменту комната была погружена во тьму, и такой же мрак царил сейчас у него в Душе. — Присядь на минутку.
— Я уже сижу, — сказала она, с любопытством глядя на мужа.
— Но слишком далеко от меня. Подойди, пожалуйста, ближе, — непринужденным тоном сказал Себастьян.
— Зачем?
— Сейчас увидишь.
Элинор поднялась с места, продолжая смотреть на Себастьяна с опаской.
— Что ты задумал?
— Боишься, что я одержу над тобой верх? — с беспечной улыбкой спросил он.
Элинор рассмеялась:
— Вот еще. С какой стати?
— У меня есть для тебя небольшой сюрприз.
— Какой же? Я теряюсь в догадках.
— Если рассказать обо всем заранее, будет неинтересно. Согласна?
Элинор встала с дивана и медленно, как бы с опаской приблизилась к Себастьяну, словно перед ней был не муж, а дикое неприрученное животное, от которого можно всего ожидать.
— Это зависит от того, кто из нас получит от этого сюрприза… удовольствие.
Себастьян улыбнулся как можно более непринужденно:
— Надеюсь, что то, что нас с тобой ждет, понравится нам обоим.
Элинор скрестила руки на груди.
— Я тебе не верю.
— Напрасно! Какой мне смысл тебя обманывать?
— Если ты задумал отнять у меня письмо, то можешь не пытаться: оно спрятано в надежном месте.
Элинор села в кресло.
— К тому же я не собираюсь извиняться, — сказала она. — Я предупреждала тебя о том, что собираюсь предпринять. Тебе не надо было совать нос в мои дела.
— Мы потом об этом поговорим. Не сейчас. Садись.
— Зачем?
— Пожалуйста, дорогая. Сделай милость.
— Вижу, ты не отстанешь, пока не будет по-твоему.
— Верно.
Элинор сидела как на иголках, а Себастьян намеренно заставил ее ждать, снова пройдя к буфету, чтобы допить виски.
— Ты моя прекрасная пленница.
Она нервно рассмеялась:
— Так это допрос?
Себастьян покачал головой, изображая на лице испуг.
— Ах, ведь в этом нет ничего приятного!
Когда Себастьян вынул из кармана две черные шелковые ленты, глаза Элинор округлились.
— Ты не посмеешь. Посреди бела дня, в нашей гостиной. В кресле… Барон, вы порочны.
— Может, тебе больше бы понравилось на обеденном столе? — с надеждой спросил Себастьян.
— Среди чайных чашек? — усмехнулась Элинор, а он тем временем не спеша приближался к ней. — Как будто я…
—…десерт? — Он наклонился и обнял ее.
Элинор смотрела на его улыбающееся лицо, и ее сердце забилось учащенно.
Она знала, что его дьявольская улыбка означает для нее опасность.
Элинор попыталась встать, но было слишком поздно, и в следующую секунду супруг уже привязывал ее руки к креслу.