Все было на месте, включая ее личную переписку, и два последних письма герцогине, которые Элинор только предстояло отправить.
Но павлиньи перья, которые лежали, скрещенные под определенным углом друг к другу, были так же замысловато расставлены, однако совсем по-другому. Не так, как лежали до этого.
Неужели Себастьян решил, что она не заметит?
Да, своими занятиями любовью он и вправду ее отвлекает от дела.
Но не настолько, чтобы она окончательно потеряла бдительность и забыла о привычной осторожности.
Элинор плотно закрыла ящик. Несмотря на то что их брак нельзя было назвать образцовым, она всегда знала, что может положиться на порядочность мужа. Себастьян убедил ее, что ему абсолютно безразлично содержание писем герцогини. Главное, что его интересует, — это она сама, Элинор. Он даже не читал газеты со светскими сплетнями.
Да, Себастьян сопровождал ее на задания. Но нужно было отдать ему должное: он никогда не шпионил за ней. Элинор отдавала себе отчет в том, что это разные вещи.
Когда три часа спустя Себастьян спустился на ужин, в столовой было холодно, хотя огонь в камине ярко горел. Элинор сидела за столом в платье, открывающем плечи. Она даже не накинула сверху шаль. Себастьян любовался белыми обнаженными плечами жены и стройной шеей, красоту которой подчеркивала изящная нитка жемчуга.
— Ты опоздал, — с вежливой улыбкой заметила Элинор, вяло ковыряя вилкой в тарелке с жареным картофелем, — Увлекся разработкой проекта дома?
— Это важно.
— Для большого семейства с целым выводком детей? — усмехнулась она.
Себастьян подпер рукой подбородок и посмотрел на жену:
— Я тут подумал… А не заказать ли нам твой портрет?
— Зачем?
— Повесим его в нашем доме в Суссексе.
— Ну что ж, неплохая идея. — Элинор немилосердно кромсала ножом кусок молодой баранины, приправленной мятой. — Но прежде чем мы решим, чем будем украшать стены, мне кажется, надо кое о чем тебе напомнить. Я не могу уехать из Лондона, пока не выполню свои обязательства перед герцогиней.
— Такая преданность делу достойна восхищения, — с изрядной долей иронии заметил Себастьян.
Элинор отставила в сторону нож и вилку.
— Дражайший супруг, ты вправе осматривать мой гардероб, — я не спорю. Но, понимаешь ли, я настаиваю, чтобы ты уважал мое право иметь один-единственный ящик, который я запираю на замок.
— О чем ты говоришь?
— Я обнаружила, что последние письма, которые мы нашли, лежали не так, как я их оставила, — сказала Элинор. Неподдельное изумление в глазах мужа и возмущенный тон заставили ее начать сомневаться в том, что он был причастен к случившемуся.