—…был я, — с непринужденным видом закончил фразу Себастьян. — До сих пор ругаю себя за то, что вломился в скандально известное заведение именно в тот час, когда там больше всего клиентов. Надо было проникнуть туда, используя более осторожные способы. Моя нетерпеливость затмила мне разум.
Элинор подняла бровь. Она сомневалась, что герцогиня поверит в эту наглую ложь, но рыцарский порыв мужа растрогал ее. Это так благородно со стороны Себастьяна — не моргнув глазом бесстыдно лгать в глаза герцогине, выгораживая супругу, которая чересчур увлеклась шпионскими играми.
Ее муж — мастер вводить людей в заблуждение. Теперь Элинор будет в еще большем долгу перед ним, чем в тот день, когда они дали друг другу клятвы перед алтарем. Наверняка, выручив Элинор в столь щекотливой ситуации, Себастьян теперь всю оставшуюся жизнь будет попрекать ее этим. Интересно, было ли это самопожертвование хорошо обдуманным планом или ее муж сказал это в порыве великодушия? Так сказать, экспромтом.
— Ваша светлость, — снова попыталась все объяснить Элинор, — мой муж — джентльмен до мозга костей.
— Точно так же, как и мой дорогой супруг, — со страдальческим видом произнесла герцогиня. — Военные парады, оперные и театральные премьеры, праздничные банкеты и торжественные собрания. Все это отнимает время. Нет такой женщины в Париже — да и во всей Европе, — которая не боготворила бы герцога Веллингтона.
Себастьян вздохнул:
— Когда человек настолько велик…
— Кто такая эта Ла Грассини? — всплеснув руками, с горестным видом спросила герцогиня и пнула в сердцах упавшую на пол газету. — Что это за бесстыдницы, которые вертятся вокруг моего мужа и мешают ему выполнять возложенные на него обязанности? Эти несносные кокетки, эти…
— Я в первый раз слышу это имя, — тактично заметила Элинор. — Значит, эта особа не может похвастаться международным признанием.
— Полное ничтожество, — пожав плечами, развил ее мысль Себастьян. — В сущности, она никто. Вертлявая особа с писклявым голоском. Не понимаю, почему все с ней так носятся?
— Значит, ты знаком с ней лично? — помолчав, спросила Элинор.
— Ну, я бы так не сказал, кое-какое представление о ней составил.
— Возможно, вы не читали о ней, но в газетах пишут, что она известная оперная певица, — бесстрастно заметила герцогиня.
— Может быть, ее и принимают кое-где, но ее слава меркнет по сравнению с вашей.
Элинор округлила глаза. Боже праведный, этот негодник знает, как подольститься к женщине.
Приободренная речами Себастьяна, герцогиня вздохнула с облегчением.
— Как я предполагаю, о том, чтобы добыть письма, вчера не могло быть и речи.