Их появление во дворе не прошло незамеченным: «плясуны», не сбавляя ровного бодрого шага, дружно передвинулись в их сторону — явно чтобы видеть и слышать побольше, — а навстречу им уже вовсю ковыляла внушительная немолодая особа в строгом шерстяном платье, подпоясанная огромным цветастым передником. Разглядев в одном из прибывших Фома, особа прищурилась грозно, уперла руки в боки и уже открыла было рот, чтобы сказать что-то…
— Ну, я это, лошадок заведу, — поспешил ретироваться мужичок.
— Я-те заведу, хрыч старый! — разразилось ему вослед. — Где шатался-то? Опять в кабаке просиживал? Ой, горе ты на мою голову! И зачем я, дура, с тобой только связалася!.. Ану вернись, когда жена с тобой разговаривает!..
Фом лишь голову в плечи вжал и быстрее припустил к конюшням. «Плясунов», похоже, это неожиданное развлечение, напротив, весьма порадовало.
— Во, баба дает! — послышался их нестройный гогот. — Так его, Тана!
Лая тоже с удовольствием понаблюдала бы за этой милой сценкой, если б сама не оказалась в положении довольно незавидном: одинокая растерянная фигурка, оказавшаяся на пути справедливой супружеской ярости. Живописно пересказав в удаляющуюся спину Фома историю всей его семьи, женщина обратила свой негодующий взор и на нежданную гостью.
— И кого этот подлец привел? Девка вроде, а в мужских тряпках. Ишь, непристойность какая! — громыхнула она себе под нос.
В ответ на сие глубокомысленное замечание Лая чуть было не расхохоталась. Все внимание немногочисленной публики теперь было обращено на нее.
— Так это… молодой лорд с собою привел, просил устроить, — на миг вынырнула из-за спин бойцов голова Фома, и снова юркнула куда-то.
— Ага, — неопределенно хмыкнула Тана, и добавила уже повежливее. — Ну, пошли, милая. Нечего этим скалозубам на тебя пялиться.
Мысленно потешаясь непрекращающемуся ворчанию женщины, Лая зашагала следом. За ними, сохраняя от жены должную дистанцию, увязался и Фом, пыхтя под тяжестью Лаиных и Эдановых вещей.
— И как же тебя, бедняжечка, угораздило, — сочувственно бормотала Тана. — Вот мальчишка негодный! Уж сколько раз говорила ему: посовестись, бесстыдник, сколько можно девкам головы дурить! Женился бы, говорю. А он ухмыляется только. И так, негодник, ухмыляется, что, будь я моложе, сама за ним побежала бы! Тьху!
— Да хватит тебе причитать, ворона старая! — неожиданно разозлился Фом. — Не нашего это ума дело!
— А ты ее, красавица, не слушай! — горячо зашептал он Лае. — Много она в том понимает! Что там другие? Ты им не чета, я сразу, в деревне еще, заметил. На тех он глядел, и не видел будто. А на тебя и смотреть не хочет вроде, а глаз сам тянется…