Сорча подошла, и Руари крепко сжал кулаки, стараясь сдержаться. Он чувствовал, что ее решение твердо, но все таки боялся сделать малейшее движение, чтобы не спугнуть эту красавицу. Остается ведь совсем немного времени: скоро его выкупят и отвезут в Гартмор. Впереди у них всего несколько ночей. Он мечтал провести их, купаясь в теплых волнах нежности и страсти. Мелькнуло воспоминание о собственном утверждении, что вражда между их кланами и страсть — совсем разные вещи. В реальности это не совсем так. Хотя гнев и стремление к мести не угасили страсть, они могут оказаться решающими в отношениях любовников. Руари Керр вовсе не предполагал, что когда нибудь захочет от Сорчи больше, чем любовных утех. Она явно не обладала теми качествами, которые он видел в своей будущей жене. И прекрасно понимал, что нежное чувство, зародись оно в его душе, должно будет преодолеть гнев, уязвленную гордость, стремление к мести, так прочно укоренившиеся там.
Сорча стояла у края кровати, ногами почти касаясь ног мужчины. Руари вдруг почувствовал, что она неправильно истолковала его молчание и неподвижность. Во взгляде темных глаз читалась растерянность. Он взял руки девушки в свои:
— Твое согласие выглядит очень выразительно. Но ты полностью уверена в себе? — Руари и сам удивился своим словам. — Я предлагаю тебе лишь плотскую страсть.
— Я все прекрасно понимаю, — слегка покраснев, ответила Сорча. — Разве прошу больше?
— Нет, но большинство благородных девушек…
— Сэр Керр! Вы уже достаточно долго живете в Дунвере и, я думаю, успели понять, что я во многом отличаюсь от большинства благородных девушек.
Он рассмеялся, а она лишь слегка улыбнулась:
— Я ведь не ребенок. Мне уже двадцать. Многие считают, что в этом возрасте давно пора быть замужем. Думаю, я в состоянии отвечать за себя: знать, чего хочу, чем рискую и какую цену готова платить за свои поступки. У меня вполне хватит ума самой все решить.
Руари прижал ее к себе:
— Да, милая, мне иногда кажется, что ума у тебя даже чересчур. Но я не зря спросил, окончательно ли твое решение. Хотя все во мне кричит и велит действовать не думая, я прекрасно понимаю, что поправить сделанное уже будет невозможно. Мне совсем не хочется, едва успокоившись после порыва страсти, иметь дело с разъяренной особой или ее родственниками, кричащими, что я позволил себе то, о чем не было и речи. Не имею ни малейшего желания расхлебывать еще и эту кашу.
— Понимаю. Боишься оказаться в ловушке. Попасть в плен, из которого тебя уже никто не выкупит.
Сорче очень хотелось, чтобы Руари прекратил рассуждать и снова начал ласкать ее. Предположение, что его могут заманить в ловушку и женить, звучало как оскорбление — и то желание, которое несколько минут назад заставило девушку запереть дверь, уступило место раздражению. Руари, внимательно прищурившись, смотрел на нее и обнимал все крепче. От него не укрылось ее растущее недовольство.