Он кивнул мне с улыбкой, подстёгивая меня.
— Итак, как вы можете быть здесь и сейчас?
— Ну, я рад, что ты начала с такого простого вопроса, — разминая свои мощные руки, а затем, наклонившись ко мне, — И ответ будет… потому что мы зомби! — и он издал ужасный стон, растягивая свой рот, оскалив зубы, и скрючив руки.
Видя ужас на моём лице, Амброуз начал сильно бить и шлёпать себя рукой по колену.
— Шучу, — посмеиваясь, сказал он, а когда успокоился, спокойно посмотрел на меня, — Ну, нет, серьезно. Мы зомби.
— Мы не зомби, — сказала Шарлотта, в её голосе звучало нарастающее раздражение.
— Я полагаю, правильный термин был бы, гм, нежить, — сказал Гаспар, дрожащим голосом.
— Призраки, — сказал Чарльз, озорно ухмыляясь.
— Эй парни, прекратите её пугать, — сказал Винсент, — Жюль?
— Кейт, всё немного сложнее, чем выше сказанное. Мы зовем себя ревененты (воскресшие).
Я их всех оглядела, одного за другим.
— Ruh-vuh-nahnt, — медленно произнес Жюль, очевидно, решив, что я не поняла.
— Я знаю это слово. Оно означает «призрак» по-французски, — мой голос дрогнул.
Я сижу в комнате с чудовищами, подумала я. Беззащитная. Но я не могла позволить себе сейчас психануть. Что они сделают со мной, если психану? Что сделают, даже если не психану? Если только они не были монстрами, которые могут стирать людям воспоминания, поэтому меня посвятили в их тайну.
— Если обратиться к корню слова, то оно на самом деле означает «тот, кто вернулся» или «тот, кто пришел обратно», — продолжил педантичный Гаспар.
Хотя в комнате было тепло, я дрожала. Они все выжидающе уставились на меня, как будто я была научным проектом их группы: Взорвусь я или нет? Чарльз прошипел,
— Она психанет и сбежит, как я и говорил.
— Она не собирается психовать и сбегать, — возразила Шарлотта.
— Так, ладно, все вон, — голос Винсента прозвучал сильнее, чем это звучал до сих пор, — Без обид, но я предпочел бы поговорить с ней сам. Вы ребята, только всё больше запутываете.
спасибо вам за ваши голоса доверия, но пожалуйста… идите.
— Невозможно.
В комнате воцарилось молчание, все смотрели на Гаспара. Его голос прозвучал уже не так властно и он начал грызть свой ноготь.
— Я хочу сказать, если мне позволят, — пробормотал он смущенно, — Винсент, ты не можешь информировать человека, я имею ввиду, Кейт, самостоятельно. Нас всех затронуло это нарушение. Нам всем нужно знать, что она знает… а чего нет. И мне придется полностью отчитаться перед Жан-Батистом, после. Прежде, чем ей будет позволено уйти.
Моё напряжение ослабло лишь на долю секунды. Они собираются меня отпустить. Понимание этого, стало моим светом в конце внушающего ужас темного туннеля.