Лицо Винсента было спокойно, но в глаза были полны отчаяния, пока он ждал приговора, которое, он понимал, обязательно последует.
Я заставила себя продолжить.
— Я не могу представить, как переживать то, что произошло сегодня, постоянно. А когда настанет твоя очередь, все будет только хуже. Я не смогу спокойно смотреть как ты снова и снова умираешь. Это слишком сильно напоминает мне смерть родителей.
Я задыхалась от своих слов и начала плакать, а Винсент подошел ко мне, но я вытянула руку, останавливая его.
— Если бы я в итоге полюбила тебя, то я не смогла бы так жить. В вечной агонии. Понимания, что ты воскреснешь, или как там это называется, может оказаться недостаточно, чтобы снова и снова переживать твою смерть. Ты не можешь просить меня об этом. Я не смогу так жить.
Я резко поднялась на ноги и, утирая слёзы, побрела к двери. Он проследовал за мной, тихо прошел по коридору в прихожую и неподвижно встал, как я взяла свою куртку со скамейки и начала бороться с дверной ручкой. Винсент открыл для меня дверь и, положив руки на мои плечи, осторожно развернул меня к себе.
— Кейт, пожалуйста, взгляни на меня.
Я не могла поднять свои глаза и посмотреть ему в лицо.
— Я понимаю, — сказал он.
Наконец, я подняла глаза и посмотрела ему прямо в глаза.
Его глаза были холодными. Пустыми.
— Прости за ту боль, которую я причинил тебе, — прошептал он, и сбросил руку с моего плеча.
Я развернулась и пошла, пока у меня всё ещё оставались силы уйти от него, а когда ворота за мной захлопнулись я побежала.
Я добралась до своей комнаты, не увидевшись ни с бабушкой и дедушкой или с Джорджией по дороге, и заперлась у себя. Я свернулась калачиком в углу кровати, время, казалось, остановилось. Я чувствовала, как меня разрывает между уверенностью, что я всё сделала правильно, и мучительным сомнением, что в течение десяти минут я разрушила малейшие шансы, которые, возможно, имели надежду на светлое будущие. На любовь.
Хотя я знала его не долго, я чувствовала, что если всё продолжалось, я бы влюбилась в Винсента. В этом не было никаких сомнений. И если это принять за отправную точку, я понимала, что это не был всего лишь легкомысленный романчик. Мое сердце было бы уничтожено. Я была в этом уверена.
И испытывая всё это к нему, я не могла рисковать, с болью смотреть, как его неоднократно ранят, убивают или даже уничтожают. Он говорил, что это возможно: его бессмертие имеет свои ограничения.
Потеряв маму с папой, я отказываюсь терять кого-нибудь еще из тех, кого люблю. Старое изречение звучало уже по-другому. Оно должно было звучать так: лучше не любить совсем, чем полюбить и потерять любовь. Я сделала всё правильно, успокаивала я себя. Так почему я чувствую, что совершила самую большую ошибку в своей жизни?