Наши дни
Высокий полный человек небрежно прислонился к дверному косяку.
— Знаете, мисс Миллер, вы просто потрясающая, — произнес он, растягивая слова. Глаза, как узкие щелочки на свином рыле, язык влажно мелькает между толстых приоткрытых губ.
— Знаю, — ответила Дебора.
Она была высокая — шесть футов и один дюйм — и выглядела так, словно смонтирована из обрезков трубы. Ее редко называли хорошенькой. Никогда не называли красавицей. И очень часто называли потрясающей. Когда-то она, наверное, была бы польщена. Давным-давно. Сегодня вечером, после нескольких недель подготовки и нескольких часов приклеенных улыбок и натужных разговоров, у нее не осталось сил любезничать даже с Харви Уэбстером, видным членом Лиги христианских бизнесменов Атланты и главой финансового совета музея. Время перевалило за полночь, и Деборе хотелось домой.
— Просто потрясающая, — повторил он, протягивая руку к ее бедру. Он походил на жабу: кожа каким-то образом одновременно бугрилась и провисала, словно шарик, наполовину наполненный водой и шлепающийся с боку на бок.
— Мистер Уэбстер, — Дебора посмотрела на руку в бурых пигментных пятнах, — не надо.