– Это не так уж сложно. Во всяком случае, это была ближайшая отправлявшаяся электричка, – возразила я и с отвращением вспомнила эту неожиданную встречу с Пьером. – И в любом случае Пьер теперь знает, что ты стал блондином: в конце концов, он тебя видел. – И с возрастающей надеждой добавила: – И меня тоже. Меня он тоже видел.
– Гмм, – Арманд пробурчал что-то неопределенное.
Мы пробирались через огромный вокзальный зал. Повсюду висели светящиеся рекламные щиты, таблички-указатели, пестрые плакаты, стояли газетные киоски и палатки с едой, кругом была сутолока разноцветных владельцев багажа во всех его проявлениях. Арманд остановился перед стеклянной витриной, где висело расписание поездов, и стал внимательно его изучать.
– В девять двадцать есть поезд на Дрезден, – постановил он и бросил взгляд на большие вокзальные часы над входом в зал. – Это через полчаса. На нем-то мы и поедем.
– Мы? – я подскочила. – Почему мы? Ты разве не понял, что я сказала? Пьер меня видел! Это значит, что он уже знает, что ты теперь не один. Тебе больше нет никакого смысла тащить меня с собой. Я больше не могу тебя прикрывать.
– Да, но ты можешь стать заложницей, – невозмутимо возразил Арманд и взял меня за руку. – Пойдем, надо купить билеты на поезд.
У меня кружилась голова, когда я шла рядом с Армандом, который решительно направился к билетным кассам. Он вздумал тащить меня в Дрезден! А там, может быть, ему придет в голову везти меня в Прагу, или в Варшаву, или во Владивосток, или еще куда-нибудь на край света. Этого я ни в коем случае не позволю, сказала я себе. Я огляделась. Если у меня и был когда-нибудь подходящий шанс для побега, так это здесь и сейчас, не правда ли? Нужно только вырваться и с криком броситься прочь.
Тут у Арманда начнутся неприятности. И поделом, гневно решила я. А разве он не втянул меня в неприятности?
Но я так и не смогла на это решиться. Я знала, что для Арманда это была не небольшая милая прогулка, а дело, касающееся жизни и смерти… В то же время мне казалось, что абсолютно глупо так думать. Я все-таки знала, что Арманд мне ничего не сделает. Господи, это был всего лишь мой ровесник, своеобразный мальчишка со своеобразными способностями, но всего-навсего мальчишка, не более того. Он мог бы быть моим одноклассником или кем-нибудь из французской школы, куда наши ребята ездят по обмену. И хотя нельзя было сказать, что он так уж мил, но, черт возьми, при ближайшем рассмотрении он казался ни капельки не опасным.
Мы прошли через большую арку, мимо цветочного киоска и направились вниз, в другой зал, к билетным кассам. Я внимательно оглядела Арманда, пока мы съезжали вниз на эскалаторе. «Но ты можешь быть заложницей», – сказал он. Он был в состоянии что-нибудь мне сделать? Я прислушалась к себе, но не почувствовала ни тени страха. Наоборот, я была на удивление спокойна. Я смотрела на него и думала о чем-то вроде того, что ему надо сходить к парикмахеру, надеть более-менее модную рубашку и, конечно же, сбрить этот нелепый пушок над верхней губой. Тогда он будет выглядеть очень даже ничего. Как раз в тот момент, когда я обо всем этом думала, он резко повернулся ко мне и требовательно протянул руку: