Арманд надул губы.
– Послушайте, это так необходимо? Вы же видите, что наш поезд сейчас отправится и…
– К сожалению, это необходимо, – прервал его мужчина сочувственным голосом. Для него это была обычная работа, и мы были тысячными людьми, с которыми он вел подобную беседу. – Пожалуйста, ваш паспорт.
– У меня его нет с собой, – пробурчал Арманд.
– По закону начиная с шестнадцати лет каждый гражданин обязан всегда иметь при себе документы. Вы ведь знаете об этом, не правда ли? – ответил нам полицейский поучительным тоном. – У вас есть при себе другие документы – водительские права, загранпаспорт?
– Нет, ничего нету.
– Тогда я должен вас попросить пройти со мной для установления личности, – распорядился полицейский. – И вас тоже попрошу следовать за нами, – добавил он, обращаясь ко мне.
– Э, – взбунтовался Арманд, – а как же наш поезд?
– Он не единственный.
– Я? Отчего же? Я могу предъявить документы! – закричала я и попыталась вытащить из сумки свой паспорт.
– Спасибо, но, несмотря на это, я все-таки попрошу вас обоих пройти с нами, – ответил полицейский. Он сделал какой-то жест, который, видимо, считал приглашающим.
– Я не пойду, – закричал Арманд. – Я не доставлю вам этого удовольствия! Это произвол! Полицейский террор!
– В таком случае я буду вынужден временно вас арестовать, – не отступался полицейский, слегка раздраженный наглым поведением строптивого юноши. – Пожалуйста, не надо привлекать внимание людей. Пройдемте.
Но всеобщее внимание мы уже давно привлекли. Окна вагона перед нами были открыты, люди высовывали головы и следили за происходящим. И мы пошли: Арманд – с заметной неохотой, я – со смешанным чувством облегчения, разочарования и стыда. Один полицейский пошел впереди нас, чтобы пробраться через толпу, другой шел сзади, возможно все еще готовясь в любой момент выстрелить. Я почувствовала себя преступницей, скажем, убийцей детей, пока мы так шли между двух полицейских, а все смотрели на нас как на двух негодяев. Я вдруг поняла, почему некоторые люди по пути в зал суда прячут свое лицо.
Лицо Арманда стало непроницаемым. Я не понимала, почему он ничего не предпринимал.
Мы прошли с середины платформы в небольшой переход, который я прежде не заметила. В конце узкой лестницы висели два указателя: один со стрелкой направо и надписью: «Путь 1–8, трамвай», другой показывал налево, и на нем значилось: «Путь 11–16», и в этом-то направлении нас и повели. Холодный усталый свет люминесцентных ламп падал на голый бетонный пол, на стены, обитые грязно-зелеными металлическими листами. Едва ли кто-то здесь ходил. Впереди, в конце коридора, я заметила большую молочно-белую дверь. Судя по ее внешнему виду, можно было предположить, что за ней находятся служебные помещения вокзала, куда нас, по всей видимости, собирались препроводить.