- Разумеется, весь этот гардероб я отдам в благотворительный комитет, как только вернусь в Майами. У меня на сердце легче становится, как подумаю, что мой лживый слизняк закупает модный гардероб для какой-нибудь голливудской старушенции. - Холли зло усмехнулась. - Хотя, знаешь, то, что ты проделала с тем вечерним платьем, совсем преобразило его. Пожалуй, только это платье я и оставлю себе. - Она задумчиво пожевала. - А если его выполнить в красном цвете, как ты считаешь?
Джоанна, обожавшая яркие основные цвета, улыбнулась.
- В красном оно будет смотреться изумительно! Коко Шанель говорит, что именно красный цвет, а не синий больше всего идет голубоглазым.
Холли кивнула, не скрывая удовольствия.
- Значит, красное.
Она явно не торопилась покидать ресторан. Наконец после третьей чашки кофе Джоанна, у которой нервы натянулись до предела, напомнила клиентке о дневной примерке.
- Но сначала я хочу увидеть твои рисунки, - заявила Холли.
- Мои рисунки?
- Разве у тебя нет собственных наработок?
- Конечно, есть. Только…
Честолюбие Джоанны вступило в борьбу с чувством осторожности. С одной стороны, она знала, что Вивьен ждет не дождется их возвращения. С другой - ей безумно хотелось услышать чье-нибудь, ну хоть чье-нибудь мнение о своей работе.
Папку с набросками она передала Вивьен в надежде, что они попадут в руки Бертье. Неделями она ждала хоть одного слова ободрения от мастера. Не дождалась. Не склонная к отчаянию, она приступила к новой серии рисунков.
Уступив просьбе новой подруги, Джоанна повела Холли в свою квартиру. Она находилась двумя этажами выше над булочной в доме, гордость которого составляли хоть и привычные для Парижа, но бесподобного изящества чугунные решетки, слуховые окна, крыша мансарды и красные глиняные трубы. Джоанна получила эту квартиру в субаренду от ассистента помощника редактора «Ле Тан Модерн», который взял положенный ему раз в семь лет годовой отпуск и уехал в Грецию писать роман.
В первые дни, переехав туда, она подолгу простаивала у окна спальни и, очарованная, не могла налюбоваться оградой Люксембургского сада на противоположной стороне улицы. Она считала, что эта панорама с лихвой компенсирует своенравность старомодного лифта, который заставлял жителей дома полагаться на собственные ноги чаще, чем им этого хотелось бы.
Вот и теперь Джоанне оставалось только проклясть собственное невезение, когда непредсказуемый лифт отказался тронуться с места. Но Холли проявила неординарные спортивные данные, хотя к тому моменту, когда они добрались до дверей квартиры, едва дышала.