Когда они миновали величественный Дом Инвалидов, последнее место упокоения Наполеона, Джоанна поняла, что он везет ее к себе домой. Такое случилось впервые. Сердце ее возликовало: возможно, это знак важных перемен в их отношениях.
- Добро пожаловать в мою скромную обитель, - сказал Поль.
Они вступили в его особняк. Совсем не похожий на его салон, решенный в авангардистском духе, где, как Джоанна была уверена, она никогда бы не почувствовала себя уютно, проработай там хоть сто лет. Парижскую резиденцию Бертье она нашла очаровательной. Весь декор был выдержан в цветах Франции XVIII столетия: солнечные оттенки золотого, пламенеющий красный и шоколадно-коричневый. Стены были искусно отделаны лакированными панелями под мрамор. Специальные маленькие столики выставляли напоказ фотографии дизайнера с Жаклин Кеннеди, Фрэнком Синатрой, с принцессой Грейс, свидетельствующие о высоком стиле жизни Бертье.
Пока он вел Джоанну вверх по лестнице в спальню, она успела рассмотреть висящие на стенах картины. Хотя и не большой знаток живописи, она узнала «Женщину-жирафа» Сальвадора Дали, «Цыганку» Моне, рисунок Пикассо.
Когда они вошли в спальную комнату, в окно светила полная луна, белая и невероятно огромная, словно наклеенная на полночное черное небо.
Джоанна протянула руки к любимому, готовая принять его поцелуй. Но он отвернулся, чтобы зажечь дрова в камине, приготовленные заранее невидимой прислугой.
- Снимай одежду, - бросил он ей отрывисто.
Такое отнюдь не романтическое начало было для нее неожиданным, особенно в эту ночь, когда ей хотелось совсем другого. Но Джоанна повиновалась. К тому времени, когда она освободилась от последнего лоскута из шелка и кружев, пылкость его мрачного взора, которым он обычно пронизывал ее до самых глубин, несколько поуменьшилась. Выражение лица оставалось таким же загадочным, но в глазах не было теплоты.
Она продолжала стоять опустив руки. Отблески огня в камине освещали ее обнаженное тело, и ей становилось все больше не по себе. Темные глаза Бертье продолжали удерживать ее напряженный взгляд одной только силой своего не такого уж большого желания, пока он снимал с себя одежду.
Когда он обнял ее и повел к постели, сердце Джоанны ожило. Сейчас придут и нежность, и любовь, которых она жаждала.
Бертье уложил ее на тонкие простыни. Но вместо долгожданного поцелуя внезапно впился зубами в мочку ее уха.
- Что ты делаешь?! - воскликнула она, потрясенная, и дотронулась до прокушенной мочки. Увидев на ногте каплю крови, Джоанна вздрогнула.
Он снова завладел ее взглядом и, взяв в рот ее палец, слизнул капельку крови. В его глазах таилась непонятная угроза, которая пугала ее.