Маст, конечно, знал, что он сам с ними приедет. О новых пулеметах знали все. И Маста это сильно беспокоило: что, если Муссо вспомнит про пистолет, который он отказался принять в день налета? Из сплетен, привозимых шоферами с кухни, – а они почти все это время были единственной связью Макапу с миром – Маст узнал, что остальные трое из того воскресного караула тоже вернулись в роту. Поскольку из казарм на ротный КП их привезли вместе, пистолеты и прочее караульное снаряжение им пришлось, наверное, вернуть до того, как их разослали по позициям. Если так, рассуждал Маст, то за это время полагалось бы кому-нибудь приехать с КП и за его пистолетом. Однако никто не приехал. Позабыли, как он и надеялся? А тогда, если Муссо приедет с новыми крупнокалиберными пулеметами и увидит у Маста караульный пистолет? Куда его можно спрятать? Чтобы не нашли? Ну, спрятал; а что, если Муссо увидит самого Маста? Хотя бы и без пистолета? Может так быть, чтобы не вспомнил? И не потребовал?
Это было непереносимо, ум его просто отказывал и не принимал мысли, что теперь, через столько дней, так привыкнув к пистолету, он будет вынужден проститься с этой маленькой добавочной надеждой на спасение, с этим лишним шансом спастись, которого нет у солдат без пистолета, с этим тяжелым прекрасным черноносым защитником, который спасет его.
Известие, что Муссо приезжает с новыми пулеметами, заставило Маста сильно задуматься. В мыслях у него была странная раздвоенность: он знал, что получил этот пистолет у Муссо в каптерке, и вместе с тем ясно помнил, что купил его. И если подлинная история приобретения вызывала у него виноватый страх, то другая история, которую он сам себе внушил, вызывала светлую радость. При желании он мог теперь не только вспомнить лицо солдата из 8-го артиллерийского полка, у которого он купил пистолет, он мог припомнить, как происходила сама сделка, где и при каких обстоятельствах она совершилась. Этой линии он и стал держаться, а о Муссо просто забыл.
Поэтому, когда Маст вылез из самой верхней норы, номер шесть, где его сменили у пулемета, и увидел далеко внизу на шоссе маленький тягач, а в нем Муссо рядом с шофером и длинные стволы крупнокалиберных пулеметов, высовывавшиеся сзади, его вновь охватило это двойственное чувство, но тут же оно перешло в отчетливый страх.
Вообще-то в эти несколько дней, от случая с О'Брайеном до приезда Муссо, у Маста не было почти никаких хлопот с пистолетом. Ночью украсть его не пытались – все уже знали, что на ночь Маст засовывает его за ремень, под застегнутую рубашку. И продать его предлагали только трое, причем двое были из прежних покупателей – они выиграли в покер и теперь предлагали больше.